Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 2.

— Но послушайте, Лоуренс — Флэшмен должен уразуметь, что ему предстоит действовать в строгом соответствии с вашими инструкциями. Ему нельзя оставлять ни единой лазейки для самовольных действий — это, надеюсь, ясно? Этот малый, Харлан, принес предложения от этого, как там его... Гарднера? — хорошенькое дело, если мы вынуждены доверять таким людям, да еще этому легкомысленному молодому агенту! Вам нужно подробно допросить Харлана как они собираются все это сделать. Прежде всего, юному принцу не должно быть причинено ни малейшего вреда, Флэшмену необходимо понять это — и то, какие последствия ожидают его в противном случае.

— Сомневаюсь, чтобы он нуждался в напоминаниях об этом, сэр, — с холодком произнес Лоуренс. — Что же касается остального, я дам ему самые подробные инструкции.

— Отлично. Возлагаю ответственность на вас. У вас будут замечания, сэр Хью?

— Э-э? Нет-нет, сорр Хинри, ничего особенного. Я только подумал... — захихикал старина Пэдди, — вот бы я сейчас был помоложе да знал пенджабский...

Никогда нельзя сказать, что вы видите какое-то место в последний раз. Я готов был поставить миллион к одному, что мне в жизни не придется больше вернуться в маленькую сосновую рощицу к югу от ворот Мучи, где я когда-то сидел у костра вместе с Гарднером — но именно здесь я и оказался спустя всего лишь несколько недель — и даже пламя вилось вокруг котелка, стоящего на том же самом камне с трещиной посередине. Справа от нас дорога была забита путниками, торопящимися войти в город. Под огромной аркой Мучи створки ворот были распахнуты, с ночи еще горели факелы и менялся караул. Мне он показался необычно многочисленным — я насчитал порядка двадцати шлемов в самой арке и рядом с ней. К тому же с того самого времени когда мы приехали сюда под вечер, вокруг городских стен кружили бесконечные кавалерийские патрули, уланы в красных мундирах и зеленых пуггари, а между зубцами мелькали огоньки тлеющих фитилей.

— Мусульманская бригада, — заметил Джасса. — Да, сэр, махарани зашнуровала проход в город туже, чем корсет черной тетушки Джемаймы. И все зря — потому что заговорщик-то внутри — возможно даже в самой цитадели, среди ее собственных людей. Могу поспорить, что Алику Гарднеру сейчас не до сна!

Это было уже третье утро, которое мы встречали в пути, поскольку нам пришлось сделать большой крюк к югу, переправиться через Сатледж у гхата близ Мандола, чтобы избежать вражеских часовых вдоль реки и держаться в стороне от основных путей хальсы, которая двигалась по северной дороге через Петти на Собраон. Мы ехали со всеми предосторожностями — я, Джасса и доверенный головорез-патан из старой гвардии Броудфута, Ахмед-Шах. Гауг хотел еще выслать вместе с нами целый эскадрон Т.К., переодетый под горрачарру, но Лоуренс решительно воспротивился этому, говоря, что они выдадут себя и, в любом случае, если все пройдет как надо, трех человек будет вполне достаточно, а если нет — то не хватит и целой бригады. А так никто и внимания не обратит на трех обычных афганских торговцев лошадьми с небольшим табуном коней — и до сих пор все оно так и было.

Не буду утомлять вас описанием своих переживаний, пока мы ждали, дрожа в лучах морозного рассвета вокруг костра. Скажу только, что помимо дикого ужаса, который я испытывал, вновь глядя на угрюмые ворота и зловеще нависающие башни Лахора, я искренне сомневался насчет плана, который позволил бы нам похитить юного Далипа из этого гнезда кобры. Это было изобретением Гарднера, подробно изложенное им Джассе, который повторил все Лоуренсу, Ван Корланду и трепещущему от внимания Флэши. А поскольку нашего патана в шотландской клетке здесь не было и спорить с ним было невозможно, оставалось лишь принять этот план или отвергнуть его. Я точно знал, как бы поступил сам, но Лоуренс сказал, что звучит все превосходно — в конце-концов, не ему же предстояло среди бела дня войти в цитадель Лахора, а потом еще и выйти оттуда.

Все это казалось мне абсолютно ненужным сумасшествием: какого дьявола Гарднер, при всех своих возможностях и власти, не мог потихоньку вывезти это чертово отродье прямо к нам? Джасса объяснял, что город накрепко закупорен и шпионы панчи внимательно следят за Далипом большую часть дня; единственно возможным временем, когда можно было надеяться умыкнуть мальца, были часы его сна: нужно было успеть выбраться из города и впереди была еще целая ночь, чтобы оторваться от преследователей. А для того, чтобы это сделать, нам предстояло забраться в цитадель, поскольку его мать не будет знать покоя, пока ее сыночек не укроется под моим крылышком. (Говоря это все они старательно отводили глаза в сторону; мне же все это ни капельки не нравилось.) Что касается нашего проникновения в цитадель и выхода из нее, это должен был обеспечить Гарднер; все, что требовалось от нас, это в полдень через трое суток, быть неподалеку от гробницы Ранджита.

Так что теперь трое афганских торговцев прогнали своих животных сквозь пыль и сутолоку у ворот Рушнаи, и к полудню расположились на забитой народом площади неподалеку от Буггивалла Дауди. Ахмед-Шах начал нахваливать наш товар, заламывая несусветные цены, так как меньше всего мы хотели продать наш транспорт, а я держал лошадей под уздцы, поплевывал сквозь зубы и старался выглядеть как можно более безобразно, моля Бога, чтобы никто не узнал Джассу с его повязкой на глазу, волосы и пятидневная щетина которого отливали ярко-апельсиновым цветом. Сам же Джасса не разделял моих страхов, так что свободно болтал с другими бездельниками; как он сказал, нет лучшего средства для маскировки, чем выставить себя напоказ.

Я не чувствовал необходимости вести себя подобным же образом, но видя, как уверенно он себя ведет, передал недоуздки Ахмеду и двинулся через большую площадь мимо мраморной Барра Дери к дворцовым воротам, где несколько месяцев назад впервые увидел Гарднера. Теперь на стене уже не было дворцовой стражи, только стрелки-мусульмане в зеленых мундирах, с огромными кудрявыми бородами, зоркие как стервятники, которые хмуро поглядывали на толпу, бесцельно слонявшуюся на площади. Здесь, наверное, собралось несколько тысяч, в том числе и предостаточно сикхов в разнообразных мундирах хальсы, так что внутри у меня все опять похолодело; все они ничего не делали — только лишь смотрели на стену, что-то бормоча друг другу, но чувствовалось, что враждебность нависала над площадью подобно грозовой туче.

— Полагаю, махарани никуда не выходит при такой погоде, — пробормотал Джасса, когда я присоединился к нему у ворот. — М-да, похоже здесь собралось многочисленное республиканское большинство. Наш проводник у нас за спиной, в носилках; когда я дам знак, мы потащим их сквозь ворота.