Михаил Деревянко - Святой язычник

Ответ не заставил себя ждать: «Не пристало христианам выдавать жен за язычников; если крестишься, то и ее получишь, и Царство Небесное воспримешь, и с нами единоверен будешь».

С этой грамотой и вышел Великий князь к дружине, князьям и боярам.

– Други, отдает Василий за меня свою сестру Анну, да хочет, чтобы я крестился. А мне их вера давно люба.

– Не вера тебе люба, а баба! – вдруг выкрикнул кто-то из толпы.

– Кто кричал?

– Я.

Вперед вышел боярин Блуд. Все понимали, что сейчас все решится. Поэтому противники христианства пошли на открытое выступление. Не давая Владимиру опомниться, Блуд запальчиво произнес:

– Из-за бабы веру нашу предаешь! Как будто вера наша хуже греческой.

– Хуже, Блуд, хуже, – на удивление спокойно ответил Владимир.

Он ожидал такого развития событий и был к этому готов.

– И чем же?

– А тем, что наши боги себе людских жертв требуют, а Христос сам за людей на Крест пошел.

– Что же это за Бог такой слабый? Дал себя распять!

– Не слаб Он, а силен. Он такие муки вынес, которые ни человеку, ни старым богам вынести не под силу.

– И чего ради?

– А ради того, чтобы и нас научить терпению. Мы вон набрались терпения и Корсунь без потерь взяли.

Дружина одобрительно загудела. Еще бы: и все целы, и добычи столько, что не унести. Но Блуд не отступал:

– Ежели люб тебе Христос, так сам и крестись. А нас не принуждай!

– Да не принуждаю я тебя, а убеждаю. Кто побывал в Царьграде, тот знает, как хороша греческая вера.

– Так уж и хороша? – усомнился боярин.

– Мне не веришь, так друга своего послушай.

Великий князь подал знак, и на городскую площадь вышел Волчий Хвост. Толпа ахнула. Почти все считали его погибшим. Владимир тайно держал его в порубе, а во время похода на боярина надели непроницаемый балахон. И вот настало время открыться. Волчий Хвост подошел к Блуду и как ни в чем не бывало изрек:

– Не согласен я с Великим князем. Не тем греческая вера хороша, что красива, а тем, что жизнь мне спасла.

– Как это? – не понял опешивший Блуд.

– Да очень просто: суди меня Великий князь по старой вере, лежать мне на дне морском; он же судил меня по заповедям Христа, и, как видишь, стою я перед тобой живой и здоровый и радуюсь, как солнышко светит и травка зеленеет. Поэтому, Блуд, и я за новую веру.

– Предатель… – выдавил тот.

– Да нет тут никакого предательства. Просто лучше она, и все тут. Сколько можно пребывать во тьме и невежестве? Пора уж к свету обратиться!

От таких превращений не мудрено и на попятную пойти. Но не таков Блуд. Его и молотом не перешибешь. Лишь окинул презрительным взглядом бывшего соратника и, отвернувшись от него, поворотился к Владимиру. Тот того только и ждал.

– Вот видишь, Блуд, не помогла тебе в твоих кознях старая вера. И ловчил ты, и предавал меня, и заговоры строил, а толку никакого. А жил бы по правде, так давно бы пришел в храм Христа.

И от таких слов боярин не стушевался.

– Силен ты в споре, княже… Видать, у лживых греков научился. Только я вот никак в толк не возьму… Ладно, пускай плоха наша вера. Но с чего ради нам за греческую хвататься?! Не потому ли, что принцесса византийская той же веры? А ведь и папа римский, и иудеи, и мусульмане предлагали нам свою веру. Так, может, не стоит торопиться. Сначала всех выслушаем, а там и решать будем.

– Вот это верно! – подхватил Владимир. – Спешить нам некуда. А посланников от разных вер в Корсуни столько, что хоть пруд пруди. Соберем-ка мы их всех вместе и послушаем, как они свои веры будут нахваливать. А для жаждущих увидеть все воочию снарядим корабль в дальние страны. Пусть посетят они и Рим, и Саркел, и Царьград, и другие города да и нам обо всем, что видели, поведают. Согласны?

– Да-а-а! – единым хором ответили князья, дружина и бояре.

Каждый из посланников норовил убедить славян в правоте своей веры. Они с пеной у рта доказывали, что именно их бог – самый-самый. Такие доводы приводили, такие изыски выкручивали, что у бедных русов голова шла кругом.

Владимир поначалу посещал диспуты, а потом махнул на все рукой. Лишь сказал Добрыне:

– Хорошо, что не в Киеве заварили мы эту кашу. Там вовек бы ее не расхлебали. А тут и без нас, как надо, разберутся.

Воевода согласно кивнул:

– Пора отправлять послание Василию.

Великий князь тут же отписал: «Придите с сестрою вашею и тогда крестите меня».

Отослал грамоту и отправился в знаменитые корсуньские термы. Остался доволен, но заметил, что наши бани с березовым веничком намного лучше. Не побрезговал Великий князь и местными лупанариями – почтил своим присутствием. Правда, по поводу здешних красавиц ничего не сказал. Видно, счел излишним. Зато дружинники расхваливали корсунянок на все лады. Так и гудел Херсонес, пока не вернулся корабль с боярами. Все они, как один, заявили, что лучше греческой веры ничего нет.

– А как там принцесса? – спросил Владимир. – Собирается в дорогу?

– Да следом за нами плывет.

Великий князь тотчас приказал готовить торжественную встречу.

На следующее утро показались из-за моря золотые ветрила. То был корабль принцессы. Весь город вышел на пристань встречать Анну. Впереди всех стоял Великий князь, облаченный в такие сказочные одеяния, что и иные цари позавидовали бы. За ним полукругом расположилась пышная свита из князей, воевод, бояр и местной знати. Тут же находились и священники во главе с пресвитером Настасом.

Чуть поодаль расположилась дружина в полном боевом облачении. Их подпирали жители города.

Колыхались на ветру многочисленные стяги и знамена. Но среди них выделялся трезубец Великого князя. От обилия ярких красок и блеска начищенных доспехов рябило в глазах.

И вот корабль причалил к пристани. Торжественно заиграли фанфары, и принцесса сошла на берег. Зрители ахнули. Византийские мастера сумели-таки поразить всех собравшихся красотой и великолепием нарядов принцессы и прибывших с ней патрикий. Владимир двинулся навстречу принцессе, но взор его рыскал по свите в надежде узреть Анну. Ее нигде не было. Принцесса же шла, потупив глаза. Потому они едва не столкнулись и удивленно уставились друг на друга.

– Ты?! – вырвалось у Владимира. – А где же принцесса?

– А где же каган? – не удержалась и Анна.

Оба застыли в полном недоумении. Так и стояли бы неизвестно сколько, если бы не пресвитер Настас.

– На колени! На колени перед принцессой! – воскликнул он громогласно.

Владимир первым послушно опустился на одно колено и протянул Анне руку. Вслед за ним и вся Русь стала на колени, приветствуя в лице принцессы приход новой веры и новой эпохи. Анна первая пришла в себя, сообразив, что Владимир и каган – одно и то же лицо. Она жестом руки попросила встать Великого князя и, едва заметно улыбнувшись, спросила: