Борис Сопельняк - Восхождение

Когда президент Скосырев вошел в просторный дом синдика, то, прежде всего, представил ему Терезу.

– Уважаемый синдик, – сказал он, – позвольте представить вам специального представителя республиканского правительства Испании синьору Лопес.

– Синьора, – распушив свои знаменитые усы и даже щелкнув каблуками, поцеловал ее руку Роблес. – Господин президент, синьора Лопес, – слегка поклонился он, – позвольте пригласить вас к столу. Сегодня у нас седло барашка под винным соусом. Ручаюсь, – прекрасно зная, что в Мадриде большие проблемы с продуктами, лукаво скосил он глаза, – что такого барашка вы давно не ели.

Несколько дней назад Тереза нашла бы, что ответить этому самоуверенному усачу, но сейчас, сияя от счастья, она не придала никакого значения уколу Роблеса и принялась за еду. И только потом, когда они вышли в сад и мужчины закурили привезенные Борисом сигары, Тереза послала мяч на поле синдика.

– Зато у нас много новых напитков, – начала она издалека. – Вы, наверное, знаете, что на стороне республиканцев воюют интернациональные бригады, всего их семь. И кого там только нет: англичане, американцы, французы, чехи, поляки, немцы, австрийцы, венгры, итальянцы и, конечно же, русские. Так вот, они привезли в Испанию не только винтовки и пулеметы, но и свои напитки: американцы – виски, французы – коньяки, венгры – токайское вино, а русские – водку.

– Мадридцам можно только позавидовать, – вздохнул Роблес, – а мы пьем свое, домашнее.

– Но кое-что из того, что везли наши друзья и что нам очень нужно, застряло по дороге, – гнула свою линию Тереза.

– Например? – уточнил Роблес.

– Например, ящики с разобранными самолетами, – решила не таиться Тереза. – Немецкие и итальянские бомбовозы каждый день сбрасывают на Мадрид сотни бомб, от которых гибнут тысячи мирных граждан, а остановить этих стервятников некому. Вернее, летчики есть, а самолетов-истребителей нет.

– Как же так? – удивился Роблес. – Неужели нельзя доставить самолеты по морю, в трюмах кораблей?

– С некоторых пор почти все наши порты блокированы. А когда «пятиколонники» прямо на рейде Картахены взорвали и потопили наш единственный линкор «Хаиме I», с моря гражданским судам к нам не прорваться – прикрытия-то нет никакого.

– Да, я читал в итальянских газетах, – вступил в разговор Скосырев, – что их подводные лодки потопили несколько транспортных судов, идущих из России. Неужели это правда? – обернулся он к Терезе.

– К сожалению, правда, – вздохнула Тереза. – А знали бы вы, сколько пушек, танков и самолетов ушло на дно! Назову всего несколько цифр, только об этом – ни-ни, – прижала она палец к губам. – Всего нам Москва успела поставить порядка 700 самолетов, 400 танков, 1500 пушек, 500 тысяч винтовок, 20 тысяч пулеметов и, что особенно важно, до нас смогли добраться около 3 тысяч инструкторов и военных советников. Но война продолжается: танки горят, самолеты сбивают, пулеметы выходят из строя, а новых поставок нет.

Между тем, – с неожиданным металлом в голосе продолжала она, – по ту сторону вашей границы, на территории Франции, уже не один месяц пылятся ящики с присланными из России самолетами.

– И что из этого следует? – начал что-то понимать Роблес.

– А то, что доставить их можно только по вашей территории.

– Президент не возражает? – поднял на него глаза Роблес.

– Президент не возражает, – кивнул Борис. – Проблема в том, что дороги размыло и на грузовиках ящики не доставить. Вся надежда на мулов и на горные тропы, которые известны только синдику Роблесу.

– Синдику Роблесу известны не только тропы, – заговорил он о себе в третьем лице, – но и порядком забытые, хотя вполне приличные, дороги. Ведь прошел же по ним в свое время Ганнибал, да еще не только с конницей, но и со слонами. А Карл Великий, он же тут тоже не пешком ходил! Я уж не говорю о Наполеоне, в Испанию-то он перетащил все свои пушки, и, как вы понимаете, не по овечьим тропам. Так что не тужите, синьора Лопес, дороги найдем, мулы у нас выносливые, и глазом моргнуть не успеете, как ваши ящики будут в Андорре.

– Прекрасно! – вскочила Тереза и расцеловала смутившегося синдика. – А у границы их будут поджидать грузовики, которые доставят французскую мебель в Мадрид. Ой, я совсем забыла, – всплеснула она руками, – что в этих ящиках крупногабаритная мебель, которую мы купили для дворца кортесов. Мебель, и ничего другого! – погрозила она пальчиком.

– Ну, что ж, – наполнил бокалы Роблес, – выпьем за мебель и за то, чтобы она подольше служила.

Не такими уж и огромными оказались ящики с якобы французской мебелью, во всяком случае, мулы, ни разу не споткнувшись и не разбив ни одного ящика, без особого труда дотащили их до испанской границы, где ждали грузовики. А через три дня в воздух поднялись тридцать первоклассных истребителей И-15: в Союзе их называли «чайками», а в Испании «чатос», то есть «курносые»: из-за большого радиатора они и в самом деле выглядели, как задиристые, курносые мальчишки.

Возглавлял эту группу Пабло Паланкар, который по-испански знал не более десятка слова, но в воздухе себя вел, как потомственный тореро. Вот как описывал один из его боев Михаил Кольцов:

«Кошмарная ночь. „Юнкерсы“ бесновались с одиннадцати вечера до пяти утра. Они громили полутонными бомбами весь центр города, но больше всего досталось госпиталям. Беспрерывно дрожали стены, звенели разбитые стекла, истерически кричали раненые. Лазарет, размещенный в отеле „Палас“, превратился в окровавленный сумасшедший дом.

На рассвете бомбежки стихли: то ли устали летчики, то ли нужно было заправить „юнкерсы“. Но вот из-за фашистского воронья небо снова стало черным. Завыли сирены, и люди помчались в переделанные в бомбоубежища подвалы, которые зачастую превращались в братские могилы.

И вдруг – я глазам не поверил – люди остановились и, задрав головы, устремили глаза в небо. Когда я посмотрел вверх, то, честное слово, чуть не зааплодировал: откуда-то сверху на обнаглевшие от безнаказанности „юнкерсы“ навалилось два десятка „курносых“. Они врезались в сомкнутый строй бомбардировщиков, пятерых тут же подожгли, а остальные заметались, не понимая, что за истребители их атакуют.

А мадридцы с нескрываемым восторгом наблюдали за акробатическими фигурами пилотажа, за боевыми разворотами и, как в неистовую мелодию фламенко, вслушивались в гул и стрекот пулеметных очередей. Десять „юнкерсов“ загнали тогда истребители в землю!

Но вот на одного из „курносых“ навалилась целая стая „хейнкелей“. Судя по всему, у пилота „чатоса“ закончились патроны – его пулемет молчал. Он сделал боевой разворот и попытался пойти на таран, но ему в хвост зашел один их фашистских истребителей и срезал храброго „чатоса“.