Борис Сопельняк - Восхождение

– Веселая у вас жизнь, – искренне позавидовал им Зуев. – В Москве будете скучать.

– Думаю, что скучать мне не позволят, – с намеком таинственности заметил Кольцов. – Испанию-то профукали, а хозяин связывал с ней надежды на начало мировой революции в тылу Парижа, Лондона и Берлина. Так что придется отчитываться, и не только мне.

– Так оставайтесь здесь, – простодушно предложил Зуев, – вернее, не здесь, а в Андорре. У нас-то тишь, гладь да Божья благодать. Ты будешь работать в «Вестях Андорры», Мария займется переводами, а Иосифу можно будет вернуть его родное имя: ты извини, но Хозе звучит лучше.

– Что скажешь? – повернулся Кольцов к Марии. – Как ты насчет Божьей благодати?

– Я вас не понимаю, – нервно комкая платок, начала Мария, – ни тебя, Михаил, ни Василия. Чего вы задергались, чего заволновались? Что, в конце концов, случилось? Ну, проиграли республиканцы войну, так вы-то тут при чем? Вы журналисты, ваше дело – освещать события, а не командовать дивизиями и полками, этим занимались сотни советников – от майоров и капитанов до комбригов и комкоров. С них и будет спрос! И потом, Михаил, – подошла она к нему и села на подлокотник кресла, – ты встречался со Сталиным, он тебя не просто приласкал, а наградил всем, чем только можно. Отправляя в Испанию, он доверил тебе секретный документ, и ты его доставил адресату. Я уж не говорю о том, что тебя печатают чуть ли не в каждом номере «Правды», а тиражи твоих книг достигли заоблачных высот. Так в чем же дело, что за червь тебя точит?

– Предчувствия, – вздохнул Кольцов. – Ничего, кроме предчувствий. И вот что мы сделаем, на всякий случай, в порядке страховки, но сделаем.

Послезавтра будет самолет, он полетит южным маршрутом – через Тулузу, Женеву и Будапешт. Я отбуду на нем. А тебя, Василий, я попрошу доставить Марию с ребенком в Андорру. Сможешь?

– Проще пареной репы, – кивнул Зуев.

– Но это не все, – продолжал Кольцов. – Когда все успокоится, их надо будет переправить в Париж. – Не возражай! – заметил он движение Марии. – Это нужно для того, чтобы я мог вас навещать, а впоследствии забрать в Москву: не забывай, что у меня есть французская виза. Ты это сможешь, я имею в виду переправить их в Париж? – обратился он к Зуеву.

– Смогу, – снова кивнул Зуев. – Только мне нужно знать, какие будут документы у этого мужичка, – кивнул он в сторону ребенка. – Успел ли ты оформить усыновление, и, если да, то, как теперь звать, величать маленького Хозе?

– Конечно, успел! Теперь этот человечек не кто иной, как Иосиф Михайлович Кольцов, – погладил он притихшего малыша. – Уложи-ка ты его спать, – попросил он Марию, – по-моему, от обилия впечатлений он сморился.

Когда Мария увела малыша в спальню, Кольцов наклонился к самому уху Зуева и свистяще прошептал:

– Из Парижа их не выпускай ни под каким видом! Я эту чертову Машку знаю, она баба рисковая и заводная. Не дай бог, со мной что случится, она тут же бросится выручать. А ты не пускай! Ни под каким видом! Если все будет нормально, я сам за ними приеду.

– Договорились, – пожал его руку Зуев. – Но ты меня напугал. Никогда не поверю, что ты руководствуешься какими-то предчувствиями, не тот ты человек. Неужели есть какие-то сигналы?

– Сигналов нет, – успокоил его Михаил. – Но какие-то дурные ветры дуют. Косвенных признаков, что мной не довольны, немало. Но, может быть, я не прав, может быть, это ничего не значит, просто такая сейчас у нас жизнь. Ты не поверишь, но в Москве нет ни одного более или менее известного человека, который бы не находился в подвешенном состоянии: никто не знает, то ли дадут орден, то ли арестуют. А если и дадут орден, то это ничего не значит: арестовать могут при выходе из Колонного зала.

– Тогда на кой черт добровольно лезть в петлю? – начал злиться Зуев. – Эх, Мишка, Мишка, брось ты, к дьяволу, эти змеиные игры, жизнь-то ведь одна! А у тебя на руках красавица-жена и беззащитный ребенок, им без тебя будет ох как худо.

– Да брось ты петь отходную! – взял себя в руки Кольцов. – Просто я поделился сомнениями, а за ними, скорее всего, ничего нет. Давай-ка лучше выпьем, – подошел он к шкафчику. – Это последняя, – достал он бутылку водки, – берег, чтобы выпить на посошок. Маша, – позвал он, – ты нам компанию не составишь?

– Обязательно составлю, – вышла она из спальни. – Можно я произнесу тост?

– Валяй, – разрешил Кольцов. – Рюмок нет, так что будем пить из бокалов.

– Давайте, мальчики, выпьем за Испанию! Давайте выпьем за страну, которая нас породнила, которая научила ценить друзей, дорожить каждым прожитым мигом и, самое главное, как бы ни было трудно, не сдаваться, не раскисать и не складывать крылышки. И еще! – подняла она бокал. – Я хочу пожелать всем нам жизни. Не буду говорить, какой – красивой, безоблачной или счастливой, а просто жизни. Жизни! – выпила она до дна и разбила бокал об пол.

– Вот так-то! – крякнул Зуев и тоже разбил бокал.

– Пить, так пить, и бить, так бить! – поддержал его Кольцов, грохнув бокал об пол. – Вот так и наша жизнь, – философски молвил он, – разлетится на мелкие кусочки, и никто их не подберет. В смысле, не вспомнит добрым словом, – добавил он.

– Так уж не вспомнит, – проворчал Зуев. – Вот женюсь когда-нибудь, нарожаю детей и велю им вспоминать меня по нечетным, нет, лучше по четным числам!

– А чего ты, в самом деле, не женишься? – полюбопытствовал Кольцов.

– Не встретил свою фею, – на полном серьезе ответил Зуев.

– Кого-кого? – хохотнул Кольцов. – Фею? А может, музу или богиню?

– Не опошляй! – одернула его Мария. – Человек дело говорит.

– Конечно, дело, – как ни в чем не бывало продолжал Зуев. – Бабья вокруг – не меряно, а женщин нет. Ты хоть понимаешь, о чем я говорю? – покосился он на Михаила.

– Я-то понимаю, – погладил он руку Марии.

– И все же я фею встретил, – грустно вздохнул Зуев. – Но ее у меня отбили.

– Как это? – не поверила Мария. – Никогда не поверю, чтобы у такого роскошного кавалера кто-то мог отбить женщину! По крайней мере, я никогда бы этого не допустила и всех воздыхателей гнала бы прочь.

– И вы ее знаете, – снова вздохнул Зуев.

– Да ты что?! – неподдельно заинтересовался Кольцов. – И кто же эта фея?

– Никому не говорил, а вам скажу, – махнул рукой Зуев, – теперь уж все равно. Моя фея – это Тереза Лопес.

– Так я и знала! – хлопнула себя по бедрам Мария. – Я заметила, – погрозила она пальцем, – я заметила, как восхищенно и в то же время грустно ты на нее смотрел.

– Увы, – развел руками Зуев, – ничего другого мне не остается. Ведь Тереза – невеста Бориса Скосырева, и он собирается на ней жениться.

– А что, – вскинулась Мария, – хорошая будет пара! Я бы с удовольствием погуляла на их свадьбе. Вот тебе и причина, чтобы всем нам остаться в Андорре, – обратилась она к Михаилу.