Герви Аллен - Антони Адверс, том 2

- Где капитан? - спросил Антони молчащего помощника.

- В каюте.

- Будьте любезны, представьте меня ему, - сказал Антони. Кстати, как вас зовут? - Он бесцеремонно подтолкнул помощника к трапу.

- А вам-то что? - огрызнулся тот, грубо отпихивая Антони.

- Мне-то ничего, - отвечал Антони, - а вот вам что. - Он с размаха пнул помощника в зад.

Они стояли в узком проходе, ведущем на корму, тускло светился грязный фонарь. Помощник потер ушибленный копчик и застонал. Антони слышал, как возятся в трюме крысы. Помощник явно струхнул. Лицо его сделалось желтым и нерешительным, наподобие омлета. Антони вспомнил, как обходился с такими скотами Макнаб.

- Я еще не имел чести услышать ваше имя, сеньор, - сказал он, надвигаясь на помощника.

- Мария-Магдалена Сольер, - живо отвечал тот, снова потирая зад.

- Слушай, Мария Магдалина, - сказал Антони. - С этой минуты судном распоряжаюсь я. Будете делать, что я скажу - не будете знать горя; начнете кобениться - отправитесь за борт. Ясно пока? - Он легонько улыбнулся.

- Си, сеньор, - отрешенно прошептал помощник. Он явно не думал противиться тому, что лежало за ледяным серо-голубым взглядом победителя. Мало того, он заметил, что высокий и плечистый новый командир заполнил собой почти весь проход. На палубе он казался юным и худощавым, но только не здесь. Por dios, ну и ножища, прямо как у мула. Помощник чувствовал, что пониже спины напоминает собой фиалковую клумбу.

- El capitan esta alla, - пробормотал он.

- Капитан кто?

- Рамон Луль.

- Bueno! Теперь повесьте зеленый фонарь на правых вантах, сказал Антони. - Есть зеленый фонарь?

- Си.

- Си, сеньор! - строго поправил Антони. - И живо, пока еще не совсем рассвело.

- Си, сеньор, - покорно повторил помощник, и, опасливо оглядываясь, полез вверх по трапу.

Антони дошел до конца прохода и заколотил в дверь. Его повеселило, что филенки покрашены молочно-белой краской и разрисованы цветочными венками; замок серебряный.

Он огляделся. Везде то же великолепие убранства. Очевидно, "Ариостатика" строилась как прогулочная яхта. Даже инкрустированная палуба из черного дерева. Боже, какая утонченность - и какая грязь! В каюте кто-то сонно напевал отрывок из оперы. Антони снова заколотил в дверь. Поток пронзительных испанских ругательств хлынул через дверь, как мутная роса с грязной розы. Антони ударил в дверь башмаком, вышиб серебряный дамский замочек и вошел.

Маленький человек в круглой шелковой шапочке, видимо, обладатель того самого фальцета, который Антони слышал через дверь, явно исчерпал свои оборонительные возможности, ибо сидел и оправлял ночную рубашку с видом вспугнутой канарейки. Увидев чужака, он замер и опустил грязные белые ладони на несвежие простыни, словно руки у него отнялись. За ним на подушке Антони увидел личико молоденькой квартеронки, с рассыпанным веером грязных кудрей. Если бы не смуглый румянец и не излишняя припухлость губ, это могло быть лицо с греческой монеты. Но все портили глаза. Они были опухшие, полуприкрытые, словно устали смотреть кошмарный сон, из которого не вырваться. Это было обличье падшего ангела. На мгновение Антони так смутился и в то же время заинтересовался, что позабыл, зачем пришел. Потом выложил на стол бумаги и пистолет.

- Вы капитан "Ариостатики", дон Рамон Луль? - спросил он.

Капитан выпростал из-под одеяла тощие ноги и всунул их в нелепые расшитые тапочки.

- Ты сказал, - отвечал он оскорбительным тоном.

- Не тыкай мне, ты, пигалица, - сказал Антони. - Слушай. - Он тихо зачитал бумагу, дающую ему право распоряжаться "Ариостатикой".

Капитан выслушал спокойно, даже слишком спокойно. В ответ он лишь промычал отрывок из популярной арии, потом задал несколько разумных вопросов.

- ... ясно, ясно. Я - капитан, но командуете вы. И вы говорите, на палубе полиция?

- Шесть жандармов и команданте, - отвечал Антони.

- И что прикажет Ваше Великолепие? Видите ли, меня впервые, э, временно арестовывают. Я еще немного не оправился от потрясения. Уверен, что сеньор Гальего обрадуется ничуть не меньше меня. Я уверен, вас, как представителя короны, примут в Африке по-королевски. - Он поправил шапочку и улыбнулся. Антони его улыбка не понравилась. Похоже, дон Рамон занял выжидательную позицию. Антони решил сразу ударить не бровь, а в глаз.

- Прежде всего, мой гостеприимный друг, - сказал он, - немедленно освободите каюту. Она нужна мне самому. Так же немедленно ступайте на палубу и прикажите поднять якорь.

- Невозможно, - отвечал капитан.

- Еще как возможно, - сказал Антони, приподымая бумагу, которую перед этим прочел, и показывая, что под ней лежит пистолет. - Или мне позвать команданте?

У капитана вытянулось лицо. Он огляделся, словно ища выхода, пожал плечами и начал одеваться. До половины стянув ночную рубашку, он разразился новым потоком брани. Невидимый человечек, который беспомощно чертыхается фальцетом под крахмальными оборками, был настолько комичен, что Антони расхохотался.

- Ах, ради всего святого, сеньор, не смейтесь надо мной, - сказал дон Рамон, выныривая наконец из рубашки с мокрыми от гнева глазами. - Человек в одночасье лишился каюты и власти на своем корабле, так не надо еще и добивать его насмешкой. - Он застонал. Но вы должны оставить мне моего юнгу, сеньор, - добавил он просительно, натягивая башмаки. Девушка в кровати заворочалась. - Я очень привязался к нему, и к тому же он моя собственность. Я не могу с ним расстаться.

- У меня свой слуга, - сказал Антони.

- Значит, договорились! - воскликнул капитан.

- Конечно! - подтвердил Антони, радуясь, что так дешево купил перемирие.

Повеселевший капитан заходил по каюте, довольный, что настоял на своем. Он даже оживился и сделался говорлив.

- Сию минуту, сеньор, сию минуту. Трое матросов еще на берегу. Но нас это не задержит. Нет, уверяю вас. Сию минуту я буду на палубе. - Он начал натягивать нелепые зеленые атласные панталоны. - Через пять минут мы снимемся с якоря. - Он подсыпал пудры в башмаки. - Польо, вставай! Где мой новый флакончик с духами.

Смуглая "цыпочка" [34] El pollo - цыпленок (исп.) лениво выскользнула из кровати и направилась к сундуку, порылась в нем и протянула капитану маленький флакончик с серебряной крышечкой. Антони глядел в изумленном молчании. Если бы не свидетельство природы перед его глазами, он и сейчас бы думал, что Польо - девушка. Внезапно удушливый запах туберозы заполнил каюту. Капитан вытащил из флакончика затычку и душил волосы. Антони вскочил, задыхаясь, и, ругнувшись, погнал капитана на палубу.

Дон Хесус осклабился и плюнул за борт при виде этого явления из шляпной картонки, которое теперь ходило по шканцам, отдавая распоряжения и мурлыкая под нос отрывки из оперных арий. Каждое распоряжение подхватывал и громко повторял огромный негр в зеленом тюрбане. Кое-как, с заминками, подняли, наконец, якорь. Польо вышел на палубу. Дон Хесус опять сплюнул.