Эмилио Сальгари - Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара (сборник)

– Хватит нам и гражданских, Ван Штиллер, – сказал Кармо. – Капитану все равно, лишь бы был маракайбец.

– Глянь-ка на того брюхатого: ни дать ни взять – богатый плантатор и сахарозаводчик.

– Думаешь, он что-то знает?

– Крупные плантаторы и торговцы вхожи к губернатору. К тому же кто здесь не помнит Черного Корсара? Мы тут такое вытворяли с этим отважным сеньором.

– Проклятые войны! – воскликнул Кармо. – Не вернись он к себе в Пьемонт, останься здесь, сейчас, наверное, был бы жив.

– Молчи, Кармо, – буркнул гамбуржец. – И без тебя тошно.

– Не верится, что он погиб. А вдруг капитану Моргану втерли очки?

– Да нет, он узнал от земляка Черного Корсара. Тот сам присутствовал при его гибели.

– А где его уложили?

– В Альпах: он геройски бился с французами, которые угрожали Пьемонту. Говорят даже, сам ринулся в объятия смерти.

– Как? Раньше ты мне этого не говорил, Кармо.

– Я сам только вчера узнал от Моргана.

– Что же толкнуло его на этот безумный шаг?

– Горестное известие о смерти жены, герцогини Ван Гульд, только что подарившей ему дочь.

– Бедный наш предводитель! Добрая смелая душа… Будут на свете еще флибустьеры, но таких, как он, не сыщешь.

Тут оба вскочили от дикого рева: люди, толпившиеся вокруг стола, вошли в настоящий раж. Одни ликовали, другие кляли все на свете, размахивали руками, топали ногами, не находя себе места от возбуждения. Опорожнив единым духом стаканы, Кармо и гамбуржец подошли к зрителям, стараясь держаться поближе к толстому плантатору или сахарозаводчику, оказавшемуся тем самым доном Рафаэлем, который хотел поставить на Плата.

Оба петуха после нескольких обманных движений и наскоков друг на друга ринулись в яростную атаку, и Замбо, получив удар шпорой по голове, остался почти без своего великолепного гребня и одного глаза.

– Чудесный удар! – пробормотал Кармо, который, казалось, знал толк в этом деле.

Кареадор тут же подхватил пострадавшего, смочил ему раны крепкой настойкой, чтобы хоть на миг остановить ему кровь.

Возгордившийся от победы Вальенте кукарекал во все горло, распускал хвост и хлопал своими роскошными крыльями.

И все же Замбо нельзя было считать побежденным: бой только начинался. Несмотря на вытекший глаз, он еще долго мог оспаривать победу и даже вырвать ее у противника. Ясно было, однако, что преимущество на стороне Вальенте, показавшего уже, на что он способен. Даже дон Рафаэль не устоял перед искушением.

– Пятьдесят пиастров на Вальенте, – воскликнул он после недолгих колебаний. – Кто принимает пари? Кто…

Легкий хлопок по плечу прервал его восклицание и заставил оглянуться. Кармо не убрал еще руку с плеча.

– Что вам угодно, сеньор? – спросил то ли заводчик, то ли плантатор, нахмурив брови при виде такой бесцеремонности.

– Хотите совет? – сказал Кармо. – Ставьте на раненого петуха.

– Вы разве кареадор?

– Какая вам разница? Если угодно, я ставлю на него двести пиастров…

– На Замбо? – удивленно спросил плантатор. – Деньги вам, что ли, оттягивают карман?

– Отнюдь. Напротив, я желаю выиграть.

– И ставите на Замбо?

– Да, и скоро вы увидите, как он отделает другого. Следуйте моему примеру, сеньор.

– Хорошо, – согласился толстяк после некоторых колебаний. – Если просажу, отыграюсь на Плата.

– Ставим вместе?

– Идет.

– Триста пиастров на Замбо! – воскликнул Кармо.

Все взгляды обратились к авантюристу, поставившему довольно крупную сумму на почти добитого петуха.

– Принимаю, – крикнул судья. – Выпускайте бойцов.

Через минуту оба противника оказались друг против друга.

Замбо, весьма помятый и истекавший кровью, первым перешел в нападение. Он подпрыгнул выше Вальенте, но и на этот раз промахнулся и был отброшен назад.

Вальенте, не терявший ни минуты, выпрямился во весь рост, затем с быстротой молнии ринулся на противника, стараясь налететь и размозжить ему голову когтями.

Замбо, однако, быстро пришел в себя. Выставив вперед крылья и втянув голову, он внезапно так метко клюнул противника, что отхватил у него одну из бородок на горле.

– Отлично! Молодец! – заорал плантатор.

Но не успел он закончить, как залитый кровью Вальенте соколом налетел на противника.

На какой-то миг обе птицы смешались в тесной схватке, затем покатились по столу и вдруг замерли, словно убитые. Замбо лежал под противником и не подавал признаков жизни.

– Все пропало, – процедил сквозь зубы дон Рафаэль, обернувшись к Кармо.

– Кто вам сказал? – усмехнулся проходимец. – Гляньте-ка! Триста пиастров в наших карманах, сеньор.

Замбо вовсе не собирался умирать. Не успели зрители поставить на нем крест, как он резко скинул с себя противника и с победным криком вонзил шпоры в тело побежденного.

Вальенте дал дуба и лежал тюфяком с раскроенным черепом.

– Ну как, сеньор, что скажете? – воскликнул Кармо, стараясь перекричать ругавших побежденного петуха.

– Скажу, что у вас глаз – алмаз, – ответил плантатор, радостно потирая руки.

Кармо получил триста пиастров и, разделив их на равные кучки, сказал:

– Недурна нажива.

– Вы неправильно поделили, – возразил дон Рафаэль.

– Как так?

– Я ставил только пятьдесят пиастров.

– Пардон, разве мы не на пару играли? Забирайте свои пиастры: все по закону – в проигрыше один судья – он ставил на пришитого.

– Неужели вы настолько богаты, чтобы бросаться деньгами? – спросил плантатор, изумленно глядя на Кармо.

– Плевал я на них, вот и все, – ответил тот.

– Я тоже хочу отплатить вам добром, сеньор. Поставьте на петуха, которого сейчас принесут.

– Посмотрим.

В этот момент вошел другой кареадор и поставил на стол великолепного петуха – выше Замбо, с роскошным хвостом и серебристо-белым оперением.

Это был Плата.

– Ну как, сеньор? – сказал дон Рафаэль, обращаясь к Кармо.

– Красавец, ничего не скажешь, – ответил искатель приключений, внимательно разглядывая птицу.

– Ставите?

– Да, пятьсот пиастров на Замбо.

– На Плата, хотите сказать?

– Сеньор, пятьсот пиастров на Замбо. Кто ставит против?..

– С ума сойти.

– Кто идет на пари?

– Ему что, нет равных, вашему Замбо?

– На сегодня нет.

– Дьявол вы, что ли?

– Ну, если не сам Вельзевул, то из его приближенных, – пошутил Кармо. – Так будете ставить против меня?

– Да, наполовину. С Плата мне всегда везло на море.

Ставки были сделаны, и в огромном зале снова воцарилась тишина.

Едва оказавшись нос к носу, петухи бешено схватились друг с другом: захлопали крылья, в воздух полетели перья.

Казалось, оба были равны по силе, но Замбо, хотя и ослеп наполовину, не давал передышки противнику.

Вскоре стол обагрился кровью. Оба бойца уже несколько раз пронзали друг друга шпорами, а фиолетовый гребень у Плата уже превратился в лохмотья.