Эмилио Сальгари - Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара (сборник)

Однако испанцы, похоже, не торопились приступать к штурму, собираясь, возможно, взять корсаров измором.

– Скверное дело, – сказал Кармо гамбуржцу. – Они уверены, что возьмут нас голыми руками. А на корвете-то знают, что Морган решил послать передовой отряд на остров Санта-Катарина?

– Морицу, который командует сейчас на корвете, это, должно быть, известно. Он тут же постарается узнать, не подошли ли корабли. И если они там, осада долго не продлится.

– Слышишь?

– Да, стреляют все реже. Должно быть, встают под паруса.

– Хоть они спасутся.

– Да и мы не лыком шиты, кум.

Друзья собрались было отойти от окна, как вдруг увидели, что на площади вспыхнули костры, а к дворцу двинулся офицер, размахивая белым платком на конце шпаги. За ним шел трубач.

– Парламентер, – сказал Кармо.

При первом же звуке трубы Пьер Пикардиец бросился к окну, возле которого стоял Кармо с гамбуржцем.

– Сейчас потребуют от нас сдачи, – сказал флибустьер. – Скажите нашим, чтобы не стреляли.

Офицер остановился в десяти шагах от входа, а трубач еще сильнее затрубил в трубу.

– Чего вам надо? – крикнул Пьер, высовываясь в окно.

– По приказу командира гарнизона и алькальда города приказываю вам сдаться, – крикнул офицер, задирая голову.

– За кого вы нас принимаете? – крикнул флибустьер, притворяясь рассерженным. – Разве так обращаются с моряками испанского флота? Что за глупые шутки?

– Вы полагаете, что это шутки? – воскликнул офицер. – Зря упорствуете. Мы-то знаем, кто вы такие.

– И кто же?

– Флибустьеры с Тортуги.

– Вы с ума сошли! – крикнул Пьер. – Кончайте, или мы нападем на вас и сожжем город. Мои моряки рассержены, и я не смогу их удержать.

– Бросьте ломать комедию!

– Какой дурак сказал, что мы не уважаемые моряки испанского флота, а последняя сволочь в Карибском море?

– Ваш бывший пленник – капитан Хуан де Валера.

– Провались он пропадом… – пробормотал Кармо. – Так я и знал…

– Передайте вашему капитану, что он дурак! – крикнул Пьер. – Никакие мы не корсары.

– Мне приказано требовать от вас сдачи. А там разберемся, испанцы вы или разбойники с Тортуги.

– Моряки не уступают наглым требованиям.

– Не забудьте, у нас пятьсот солдат, а ваш корабль ушел, оставив вас на произвол судьбы.

– Мы продержимся здесь до последнего. Суньтесь, если посмеете. Моряки покажут, на что они способны.

– Посмотрим, – ответил офицер, удаляясь с трубачом.

– Были бы у нас аркебузы, я бы ни о чем не беспокоился. И пятьсот человек одолели бы, если их действительно столько.

– Вряд ли их так много, – ответил Кармо. – Хотя и немало, к тому же у них аркебузы и пушки.

– Попались на удочку, как мальчишки. Остается только надеяться на подмогу Моргана. Первые корабли должны были выйти в море на заре после нашего отплытия. А если они уже прибыли на остров Санта-Катарина, осада долго не продлится. Как у нас с продовольствием, Кармо?

– Выпивка есть, сеньор.

– Тогда давай выпьем, – спокойно предложил Пьер, который никогда не падал духом. – Стены здесь крепкие, окна внизу зарешечены, дверь и лестница забаррикадированы, с нами, наконец, шпаги и пистолеты. Испанцам нелегко придется.

Осаждавшие даже после возвращения парламентера не обнаруживали, однако, большого желания идти на штурм.

Пока что они довольствовались наблюдением за дворцом, но передышка вряд ли могла затянуться надолго – в этом корсары были уверены.

И правда, едва забрезжил рассвет, как раздался пушечный выстрел и одна из створок двери разлетелась вдребезги. Это был сигнал к сражению. За ночь испанцы окопались у выходов с площади и возвели бруствер для защиты пушек и пушкарей.

– Начинается, – сказал Кармо. – Постараемся подороже продать свою шкуру, дружище.

– Мы все готовы, – ответил гамбуржец.

За первым пушечным выстрелом последовал второй, затем третий. А там пошли в ход мушкеты.

Пока пушки терзали дверь, аркебузиры палили по окнам, чтобы помешать корсарам вести ответный огонь.

Пьер Пикардиец не хотел подвергать своих людей опасности.

К тому же надо было сохранить припасы на крайний случай. Он приказал поэтому не реагировать на стрельбу. Массивные стены и так служили хорошей защитой, а баррикада, воздвигнутая между выходом и лестницей, не позволяла противнику немедленно пойти на приступ.

Ураганный огонь длился не меньше часа, но не дал испанцам ничего, кроме напрасной траты пороха. Лишь дверь, разбитая вдребезги четырьмя пушками, соскочила с петель и рухнула на баррикаду, но там и без того было достаточно материала, чтобы помешать наступлению.

Вражеские саперы сунулись было разгребать громадную кучу сломанной мебели, но были встречены таким пистолетным огнем, что больше половины из них остались лежать – мертвыми или раненными – перед дворцом. Остальные, несмотря на ругань офицеров, сразу же отказались от опасного предприятия и залезли в укрытия.

– Крепкий орешек достался испанцам, – заметил Кармо, наблюдавший сбоку из окна за передвижением нападавших. – Они не посмеют сунуться сюда. Как ты думаешь, кум?

– Так же, как и ты, – ответил Ван Штиллер. – Они слишком боятся флибустьеров.

– Жаль, что не видно проклятого капитана!

– Уж он-то не высовывается. Интересно, почему он не уехал с графом Мединой в Панаму.

– Видно, тот почуял беду и оставил друга следить за побережьем. Ну и лиса! Здорово он нас провел. Попадись он мне снова, я уж не сглуплю, как в прошлый раз в Маракайбо.

– Смотри-ка, перестали стрелять.

– Надеются взять нас голыми руками, – сказал Кармо. – Посидят, мол, без воды и без пищи да и вылезут на свет божий. Если послезавтра никто не придет нам на помощь, придется решаться на вылазку или подыхать с голоду.

– До этого дело не дойдет, – успокоил гамбуржец. – Будем сражаться, пока руки целы.

Потерпев неудачу, испанцы поняли, что овладеть зданием, в котором засели шестьдесят отчаянных людей, будет нелегко, и не возобновляли больше наступления.

Первый день прошел относительно спокойно, но осада превратилась в настоящую попытку взять корсаров измором. Делалось все, чтобы помешать им разжиться по соседству если не продовольствием, то хотя бы водой.

Осаждавшие и ночью разжигали множество костров, чтобы дать понять осажденным, что за ними ведется неотступное наблюдение.

Второй день тоже прошел без перемен. Несколько выстрелов из пушки по баррикаде, редкая пуля, пущенная в направлении окон, и больше ничего.

Пьер Пикардиец начал беспокоиться. Корвет должен был уже добраться до острова Санта-Катарина. Его задержка свидетельствовала скорее о том, что он не нашел там кораблей флибустьеров.