Эмилио Сальгари - Черный Корсар. Королева карибов. Иоланда, дочь Черного Корсара (сборник)

Все корсары, не питавшие ни малейших сомнений, были на верху блаженства, радуясь приему, к которому они не привыкли в испанских колониях, где вместо аплодисментов их встречали градом пуль и картечи.

Один лишь Кармо выглядел против обыкновения озабоченным и хмурым.

– Эй, куманек, – сказал шагавший рядом Ван Штиллер, – о чем ты задумался?

– Не знаю отчего, дружище, но кошки скребут на сердце.

– Чего ты боишься? Нас достаточно много, и никому в голову не придет, что мы не те, за кого себя выдаем.

– Надеюсь, я не прав, – сказал Кармо.

Вечер был организован во дворце правительства, двухэтажном прочном сооружении с массивными решетками на окнах и окованной железом дверью. В случае необходимости дворец использовался, видимо, как крепость.

Обширные залы были щедро освещены и переполнены офицерами, гражданскими лицами, а также девушками.

Встреченные приветственными криками корсары рассыпались под звуки полдюжины гитар по залам, где музыканты играли болеро и фанданго – два танца, весьма распространенные в то время.

Кармо и Ван Штиллер, предпочитавшие возлияния танцулькам, быстро пробрались в угол большого зала, где стояли столы с графинами мескаля и другими сортами испанского вина.

– Пусть молодежь веселится, – сказал Кармо. – А мы пока оглядимся.

Праздник обещал удаться на славу. Каждую минуту прибывали все новые люди, и девушки, горожане, офицеры и солдаты наперебой спешили угодить корсарам.

Особенно распинались алькальд и командир гарнизона, братавшиеся со всеми, а не только с Пьером Пикардийцем.

Они снизошли даже до крепких рукопожатий с Кармо и Ван Штиллером, любезно указав им на графины с лучшим вином.

К полуночи праздник был в разгаре, повсюду царило буйное веселье. Кармо начал было уже успокаиваться, как вдруг в глубине зала послышался чей-то возглас, и два человека поспешно двинулись к двери, прокладывая путь среди танцующих.

Француз вскочил из-за стола.

– За мной, Ван Штиллер! – воскликнул он.

– Чего тебе неймется?

– Пойдем, говорю, – повторил Кармо.

Пораженный тоном Кармо, а также его возбужденным состоянием, гамбуржец поднялся с недовольным ворчанием:

– Неужели оставлять этот портвейн?

Кармо быстро обошел зал, отыскивая взглядом Пьера Пикардийца. Увидев, что тот спокойно беседует с алькальдом, он вышел в надежде нагнать человека, поразившего его своим возгласом. Но это было не так просто.

Переполнявшие зал гости были столь многочисленны, что двигаться быстро не было никакой возможности.

– Да что с тобой? – спросил Ван Штиллер, которому наконец удалось догнать друга, несмотря на нетвердость походки.

Вместо ответа Кармо отвел его к окну и опустил за собой шторы.

– Ты слышал какой-то странный возглас? – спросил он его.

– Да.

– Что-нибудь он тебе напомнил?

– Совсем ничего, тем более что мы пили портвейн. До остального мне не было дела.

– И все же вряд ли я ошибся.

– Так в чем дело?

– Клянусь тебе, это кричал капитан Валера.

– Гром и молния! – воскликнул Ван Штиллер, мрачнея. – Значит, он здесь! Тогда нам хана!

– Давай его отыщем и не дадим ему смыться.

Оба друга вышли из-за штор и принялись бродить среди танцующих парочек. Затем спустились туда, где корсары, испанцы и девушки с большим упоением отплясывали то болеро, то фанданго.

Проходя мимо какой-то двери, они внезапно столкнулись с командиром гарнизона. Пронизывающим взглядом тот хмуро посмотрел на них исподлобья.

– Похоже, вы скучаете, – сказал испанец, изображая улыбку. – Я что-то не видел вас среди плясунов.

– Мы слишком стары, командир, – ответил Кармо.

– Закажите вина и закуску в верхнем зале и постарайтесь развеселиться.

– Спасибо, командир, – ответили кумовья, поднимаясь по лестнице, которая вела на второй этаж.

– Видел, как он на нас посмотрел? – спросил Кармо, когда оба снова уселись за стол.

– Да, кум, – ответил гамбуржец. – У него был хмурый и несколько смущенный вид.

– Давай предупредим Пьера. Мне что-то не по себе.

Оба уже было поднялись, как вдруг в зале возник неожиданный переполох, тут же перекинувшийся в соседние помещения.

Девушки внезапно оставили своих кавалеров и беспорядочной толпой бросились к лестницам, за ними последовали горожане, офицеры и музыканты. Отовсюду слышались крики:

– Западня! Нас заманили в ловушку!

Моряки с корвета, пораженные неожиданным бегством хозяев, спрашивали, что случилось.

– Друзья! – вскричал Кармо, обнажая шпагу. – К оружию!

В тот же миг снаружи донеслись пушечные и ружейные выстрелы. Стреляли в сторону рейда.

Придя в себя от изумления и поняв, что попали в ловушку, корсары собрались было броситься вниз, чтобы присоединиться к товарищам, как вдруг появился Пьер со шпагой в руках.

– Мы опоздали! – крикнул он изменившимся голосом. – Нас окружили войска, а на улицах уже стоят баррикады.

– Я вам говорил, сеньор Пьер, – посетовал Кармо. – Я так и думал, что это он кричал.

– Кто он? – спросил флибустьер.

– Капитан Валера.

…Пораженный тоном Кармо, а также его возбужденным состоянием, гамбуржец поднялся с недовольным ворчанием.

– Опять этот негодяй!

– Это он заманил нас в ловушку. Я в этом уверен.

– Сто чертей! – выругался Пьер.

– Попробуем выбраться отсюда, – сказал гамбуржец.

– Испанцы поставили четыре пушки у входа да два отряда аркебузиров, – сказал Пьер. – От нас не останется мокрого места.

– Значит, мы в осаде? – раздалось сразу несколько голосов.

– Не падайте духом, друзья, – ответил Пьер. – Это здание выдержит долгую осаду. К тому же скоро подоспеет эскадра Моргана.

– А корвет? – спросил Ван Штиллер, слыша, как нарастает гул орудий.

– Боюсь, он нам не подмога, – ответил Пьер. – Двадцать человек, которых мы там оставили, надолго не хватит. Из окон не видно мола?

– Нет, – ответил Кармо. – Его закрывают дома.

– Организуем оборону, – сказал Пьер. – Забаррикадируем лестницу и входы и перейдем все вниз. Посмотрим, хватит ли испанцам духу напасть на нас здесь.

Пока корсары бегали помогать товарищам, заваливавшим двери мебелью из нижних залов, Кармо и Ван Штиллер осторожно подошли к окну.

Дворец стоял посреди городской площади, и отсюда было видно, что делают испанцы и каковы их силы.

Гарнизон принял меры, чтобы полностью отрезать корсаров. Два отряда аркебузиров целиком перегородили все выходы с площади, где поспешно воздвигались баррикады из повозок, бочек и столбов, а напротив входа, в нескольких шагах от них, были установлены четыре пушки.