Эжен Шаветт - Сокровище мадам Дюбарри

— О, Да! За один раз можно уничтожить человек сто, или тряхнуть целый квартал, — подтвердил Буланже.

— Стоило бы предложить кое-кому поиграть с подобной штукой, — со смехом сказал аббат.

— О, особенно если учесть, что потянуть за шнурок можно совсем незаметно для других!

— Ну, а, скажем, если я сторожу кого-то, кто должен проехать в повозке по улице, а мы находимся здесь же, то как можно уберечься?

«Какому же дьяволу готовит он этот маленький праздник?» — подумал Пьер.

— Итак, — продолжал аббат, — вечером, на узкой улице я ставлю тележку с устройством, но оставляю свободный проход повозке моей жертве. Затем я беру шнурок и протягиваю его поперек улицы, примерно на высоте груди лошадт, привязываю шнурок к противоположной стороне и спокойно иду дальше. Лошади налетают на шнурок — и… готово! Враг разлетелся на тысячу кусочков!

Мастер слушал аббата внимательно.

— Да, — сказал он, — но для этого слишком многое должно совпасть.

Буланже вынул из кармана часы и посмотрел на них.

— О! — сказал он. — Жена будет беспокоиться, она ждет меня к ужину.

— Она знает, что вы ходите сюда?

— Нет. Я ей сказал, что работаю в Венсенском форту для снабжения Республики военными принадлежностями. Она не любит, когда я работаю дома. И, пожалуй, она права. Она боится за себя и детей, когда я вожусь с порохом. Бедная женщина, она так пугается…

— Кстати о порохе, — сказал аббат, — купите его и для меня, потому что я не разбираюсь в этом деле. Возьмите это на себя.

И господин Монтескье подал Буланже сверток с луидорами.

— Но тут в десять раз больше, господин Томассэн!

— Ничего, мы посчитаемся после. Так возьмите… и — до завтра…

— Нет, завтра я не работаю, я обещал жене и детям, что проведу этот день с ними.

— Ну тогда — послезавтра, — сказал аббат.

— Хорошо, — согласился мастер, спрятал деньги в карман и ушел.

Кожоль оставил свой наблюдательный пункт, желая проверить, пойдет ли аббат следом за мастером. Но на лестнице раздались шаги только одного человека.

«Значит, аббат остался, — решил граф. — Интересно, что он теперь будет делать?». И он снова занял свой наблюдательный пост. Но не увидел ровно ничего. «Уж не заделал ли он отверстие?» — подумал молодой человек. Он ощупью добрался до камина, достал маленькую палочку и принялся ковырять ею в отверстии. Палочка без всякого труда вошла в отверстие на всю свою длину.

— Отверстие не заделано, — сказал себе Пьер. — Значит, он просто погасил свет. Интересно, чего он ждет? Ну да ладно, подожду и я…

Кожоль был уверен, что аббат не выходил. Спать он лечь не мог, так как на постели не было одеял. Другой двери в комнате не было, следовательно, выйти ему было некуда.

Когда он опять приник к отверстию, то на него повеяло свежим воздухом.

— Значит, он открыл окно и следит за улицей, — решил молодой человек.

В принципе Пьеру нужен был аббат для того, чтобы рассказать ему о визите Фуше. Но он понимал, что если даже постучит в дверь, тот ему не откроет.

«И все-таки я должен поговорить с этим дьяволом, — думал Кожоль. — Во-первых, я должен передать ему предложения Фуше, а во-вторых, я хочу его убедить, чтобы он отменил свое приказание насчет Ивона. Надо что-то придумать…»

Пьер отворил окно и, опираясь на маленький железный балкон, стал тихонько насвистывать запрещенный мотив. Однако в соседнем окне никто не появился. Он принялся насвистывать громче. Результат был тот же.

Терпение никогда не принадлежало к числу добродетелей Пьера.

— Если он решил притворяться глухим, так я нанесу ему визит по всем правилам, — решил граф.

Молодой шуан внимательно осмотрел улицу, которая казалась пустынной, затем перешагнул с балкона на карниз и одним прыжком оказался на соседнем балконе.

В тот же момент он услышал щелчок взводимого курка.

— Не стреляйте, аббат, вы рискуете убить друга. Я — Кожоль, — понизив голос, проговорил молодой человек.

Не было ничего удивительного в том, что аббат не слышал свиста молодого человека. Он сидел возле окна в самом отдаленном конце комнаты.

Он положил на стол свой пистолет и тихо произнес:

— Входите и побыстрее отойдите от окна.

Уличный фонарь освещал комнату. В его свете Пьер увидел, что аббат взял со стола лорнет и направил его на дом Бонапарта. Наблюдения эти, однако, не помешали его беседе с Кожолем.

— Могу я узнать, господин Кожоль, чего ради вы наносите мне визит через окно?

— Господин аббат, я ведь ваш сосед. Я решил переселиться сегодня утром.

— Почему?

Опуская некоторые подробности, которые, по его мнению, не стоило слушать священнослужителю, граф рассказал о записке без подписи, о свидании, в котором он невольно занял место Ивона, о сцене, происшедшей между Еленой и Баррасом, о бегстве через Люксембургский сад.

Правда, он не рассказал о своем пребывании у Пуссеты.

Аббат внимательно его слушал.

— Так значит господин Бералек видел эту женщину на балу, куда я его послал?

— Видимо, да. Потому что Баррас напомнил Елене, как она упала в обморок при виде молодого человека, имени которого он не знал.

— Значит, Баррас из ревности хотел убить молодого человека при выходе из дворца?

— Нет. Это дело стражи, приставленной к этой женщине.

— Но кто же она? Откуда? — пробормотал аббат.

— Но мне кажется, что это довольно легко узнать. Ведь Бералек знал ее раньше, значит, надо спросить его… И если вы мне разрешите…

— Нет, — сухо прервал его аббат. — Ваш друг там, где он сейчас нужнее всего. Он гораздо полезнее у этой продавщицы косметики, чем в «Люксембурге». Я хочу, чтобы ничто не помешало ему выполнить ту миссию, которая случайно выпала ему на долю…

И аббат прибавил с улыбкой:

— Без сомнения, он сделает это.

Говоря все это, аббат продолжал наблюдать в лорнет за домом генерала.

— Ну, видите? Я был в этом уверен… Вот один… а вон и остальные…

Приглядевшись, Пьер заметил на аллее, ведущей к дому Бонапарта, тень человека, направлявшегося к дому.

Не прерывая своих наблюдений, аббат продолжал:

— Господин Кожоль! Безусловно, я хочу знать, кто эта женщина в «Люксембурге». Я возлагаю на вас поручение доставить мне эти сведения.

Только такое поручение могло затмить горечь от разлуки с Ивоном. Пьер почувствовал, что Елена начинает занимать в его душе все больше места. Поэтому он с радостью согласился.

— Надеюсь, что это развлечет вас больше, чем пребывание в гостинице «Спокойствие». Здесь ведь нет совершенно никаких удовольствий, — заметил аббат.

— Ну-у, — лукаво заметил Пьер, — я не совсем с вами согласен…

— Что вы хотите этим сказать?

— Развлечения здесь не так редки, как это вам кажется, господин аббат. Ну, во-первых, можно хорошо рассмотреть, что делается у соседей.