Эжен Шаветт - Сокровище мадам Дюбарри

— Этот громадный дьявол еще здесь. Ты можешь возобновить с ним знакомство, когда он проснется.

Шевалье рассказал историю своей раны и любви к госпоже Сюрко.

— И вдовушка хороша? — спросил с беспокойством Кожоль.

— Прелестна! Ты ее вскоре увидишь! Я без ума от нее, мой добрый Пьер!

— Вижу. Так ты ничего не чувствуешь больше… к той… в Ренне…

— Елена! — презрительно бросил Бералек. — О, эта подлая никогда не любила меня!

Кожоль ожидал услышать имя Елены. В долгие томительные часы своего заключения его мысль невольно обращалась к этой женщине, которую он держал в объятиях, когда она принимала его за другого.

— Так ты говоришь, что она тебя никогда не любила? Но это еще не доказано…

— Ты с ума сошел, Пьер! Я видел ее на коленях подлого Жана Буэ… и она целовала его!

— За этим, вероятно, кроется какая-то тайна…

Бералек с удивлением посмотрел на своего друга, интересовавшегося женщиной, о которой прежде почти ничего не знал.

— Хорошо, — сказал он, — но эту женщину, которую ты так защищаешь, я нашел при развратнике Баррасе, выставлявшем ее всему свету напоказ, как свою любовницу!

— Ну, часто мужчина компрометирует женщину, не дотронувшись и до ее мизинца, — возразил Кожоль, который подслушал разговор в будуаре и мог точно сказать, насколько Баррас владеет Еленой.

— Говорю тебе, она его любовница и в ее прошлом — позорные поступки. Думая, что я могу открыть ее тайны Баррасу, она подослала ко мне убийц!

— Так ты обвиняешь Елену в этом злодеянии! — возмутился граф.

— Кому же еще нужна была моя жизнь в Париже, где я пробыл всего двенадцать часов и никого не знал!

— Я могу доказать, что это не так!

— Вот как!

— Если эта женщина желала твоей смерти, зачем же она назначила тебе свидание на следующий вечер?

— Она! Назначила мне свидание?

— Да, ты исчез, а я, после долгих поисков, возвратился в отель «Страус». Хозяин подал мне записку, предназначенную тебе. Если помнишь, я принял твое имя. Думая найти твои следы, я прочел ее. Там было приглашение на встречу.

— Она узнала, что моего трупа не нашли на улицах, и эта записочка имела целью втянуть меня в новую западню!

Кожоль спросил:

— Ты совсем выбросил Елену из головы?

— Совсем.

Граф решил, что бесполезно говорить всю правду. Они заговорили о другом.

Пьер с глубоким вниманием выслушал рассказ о сокровищах, потом спросил:

— Так ты предполагаешь, что люди, похитившие меня, тоже ищут клад?

— Уверен в этом. Как иначе объяснить причину их таинственного появления в этом доме? Если бы они хотели обокрасть его, так давно бы уже это сделали. А между тем, они уже несколько лет рыщут тут.

— Кто же, кроме покойного парфюмера, мог знать о миллионах?

— Если Лебик — одно лицо с Баррасеном, так это мошенник, присутствовавший при допросе Дюбарри! Через него эта шайка узнала о существовании миллионов, — соображал Ивон.

— Таинственная шайка! Если желаешь знать ее название, я могу тебе сказать его: она зовется, вероятно, по кличке своего главаря — Точильщика.

— Как ты сказал? — воскликнул шевалье, вздрогнувший от удивления при этом имени.

— Я сказал — Точильщик!

— Ты знаешь, кто такой Точильщик?

— Смелый негодяй, командующий другими негодяями.

— Во время твоего заточения имя Точильщика приобрело страшную и мрачную известность. Это — шайка поджигателей, наводящая на окрестности Парижа ужас своими неслыханными жестокостями. Три дня назад полицейские надеялись накрыть ее главаря на улице Билль де Эвек, но опоздали. По-видимому, кто-то покровительствует ему, предупреждая о ловушках.

Кожоль неожиданно подскочил, дрожа от волнения.

— Что с тобой? — спросил Ивон.

— Со мной — ничего, — отвечал граф. — Я просто хотел отогнать сон. Я падаю от усталости…

Шевалье понял, что спрашивать дальше бесполезно и притворился, что поверил объяснению.

— Хочешь, я провожу тебя до постели?

— Да, с удовольствием.

Когда Бералек уже выходил из комнаты, Кожоль остановил его вопросом:

— Мадам Сюрко, надо полагать, еще сохранила свою красоту?

— Сохранила?! Да ведь я говорил тебе, ей не больше двадцати лет!

— Да, действительно, но мне хочется спать. Когда я высплюсь, мы с тобой договорим.

Ивон тоже пошел немного отдохнуть.

Когда он проснулся, то сразу же собрался к другу. По дороге его остановил Сен-Режан и подал записку.

— Кожоль, уходя, оставил вам письмо.

— Как? Ушел? Так он не ложился?

— Через пять минут после того, как Кожоль вошел в свою комнату, он оттуда вышел…

Письмо гласило:

«Точильщик должен мне одиннадцать месяцев заточения. Я иду за расплатой, но будь уверен, что при этом я выиграю миллионы».

Что побудило Кожоля обмануть своего друга? Что поразило его? Уж не нашел ли Собачий Нос тот след, который Бералек так долго и тщетно искал?

Когда Кожоль вышел на улицу, было шесть часов. Все вокруг сияло под лучами утреннего солнца.

— Ах, — воскликнул он, набирая полную грудь воздуха, — солнце и воздух — вот две вещи, которых мне не хватало в плену у Точильщика. Ну, Собачий Нос, навостри свое чутье, а особенно — ноги…

При выходе из парфюмерной лавочки Пьер пересек улицу и уперся в стену противоположного дома. Он стал внимательно осматривать его.

— Это и есть тот дом, — сказал он себе.

На фасаде висела вывеска: «Роберт Брикет, галунщик».

Кожоль вошел в магазин галунщика, где нашел в эту раннюю пору только одного приказчика, сметавшего пыль с конторок и стеклянных ящиков.

— Что желаете, господин? — спросил тот.

— Я пришел за заказом от друга вашего хозяина, — невозмутимо ответил посетитель.

— Если это друг господина Брикета, то, кажется, он не часто бывает в Париже, потому что даже не знает о несчастье, — вздохнул приказчик.

— А что случилось?

— Хозяин вышел однажды вечером подышать воздухом и с тех пор о нем ни слуху ни духу… Правда, на другой день хозяйка посылала меня опознавать труп, выловленный из реки…

— Это был он?

— Он был так обезображен, что я не мог бы его узнать, даже если это был он.

— Вы думаете, это был не господин Брикет?

— Мне сказали, что это был какой-то негодяй, убитый в ночной схватке на улице Сены.

— Ну прощайте, не буду вам мешать. Я вернусь, когда встанет хозяйка, — сказал граф.

Потом он направился на бульвар.

— Хорошее начало, — говорил он себе. — Держу пари, что покойный галунщик был сообщником Точильщика! Он и был убит Ивоном во время ночного нападения. Точильщик нарочно обезображивает трупы убитых, чтобы их не могли узнать.

Кожоль вернулся к группе вооруженных кузенов в дом Сюрко.

— Итак, друзья, мы договорились, что вы поможете мне против Точильщика? — спросил он.