Александр Дюма - Исповедь маркизы

Самый умный и образованный человек на свете, если он не был молод и крепок, не мог сравниться в глазах герцогини с каким-нибудь широкоплечим слугой.

В ту пору шла громкая слава о мужских доблестях графа Саксонского. Герцогиня возымела желание выяснить, стоит ли этому верить, и с присущей ей в такого рода делах с легкостью попросила передать об этом графу. Господин граф де Клермон был влюблен в нее, но очень быстро получил отставку за свою несостоятельность, по словам Пон-де-Веля.

Два брата, особенно д’Аржанталь, знались тогда со многими актрисами и постоянно участвовали в их дрязгах. Соперничество между Лемор и Пелиссье не давало им уснуть, а похождения то покинутой, то вновь любимой мужчинами Антье, которую обожал красавец Ла Мот-Уданкур — все женщины рвали его на части, — занимали их гораздо больше, нежели страдания г-жи де Парабер, которая рассталась с господином Первым и ухватилась за г-на д’Аленкура, а когда тот ее бросил, вцепилась в другого Ла Мота, жуткого урода.

В то время их приятелями по забавам были молодой г-н де Бельгард, аббат де Бернис, вырвавшийся из семинарии на свободу, и маленький аббат Буре, превосходный художник, которого бывший семинарист всюду водил с собой. Д’Аржанталь в шутку называл Буре казначеем компании, потому что, когда они сидели на мели, он расплачивался с девицами за себя и других, рисуя их портреты.

У г-на де Бельгарда также бывали приключения. Бедняга влюбился в некую даму, имя которой я забыла, и всячески старался ей понравиться; он был младший сын в семье, без гроша за душой, и страстно жаждал возвыситься. Дама слушала его признания, ничего ему не отвечая, а в один прекрасный день заявила, что ее не устраивают подобные речи и что такому человеку, как он, следует рассчитывать лишь на любовь уличных женщин.

— Уходите, — сказала она, — отправляйтесь в другие страны попытать счастья, которого вы не найдете в родных краях. Отправляйтесь на войну, дослужитесь до какого-нибудь высокого чина, и таким образом вы обретете благополучие. Тогда вы встретите женщину, которая выйдет за вас замуж. Нельзя ничего добиться без денег, а ваша семья вам их не даст; вот десять тысяч экю, вы их вернете мне, когда разбогатеете. Возьмите с собой также мои благие пожелания, мою дружбу, мое уважение и рассчитывайте на меня как на самую верную из ваших служанок.

Молодой человек согласился на отставку, взял десять тысяч экю и правильно сделал. Он отправился воевать в Польшу, вел себя по-прежнему и был замечен всеми благодаря своей отваге и привлекательной внешности. Дочь графини Авроры Кёнигсмарк, сестра графа Саксонского, безумно влюбилась в молодого военного, вышла за него замуж, и с ее помощью он добился высочайших почестей в этих варварских краях. Бельгард умер, будучи чрезвычайным послом польского короля в Париже. Уверяют, что он стал основателем очень знатного рода и его потомки, коль скоро они продолжат его дело, будут занимать важное место в истории. Он посвятил себя служению Империи: так недавно говорил д’Аржанталь.

Итак, аббат де Бернис был одним из друзей этого человека, как и оба сына г-жи де Ферриоль, а также аббат Буре. Д’Аржанталь влюбился в мадемуазель Лекуврёр, официальную любовницу маршала Саксонского, всячески доказавшую ему свою преданность: так, она продала свои бриллианты, чтобы купить ему Курляндское герцогство, и совершала другие Бог весть какие поступки. Это не мешало д’Аржанталю и другим милым молодым людям увиваться вокруг нее, подобно множеству пигмеев. Среди них были и оба аббата.

И вот все узнали о посягательствах в духе жены Поти-фара, предпринятых г-жой де Буйон по отношению к молодому воину, который по непонятной причине вел себя с ней жестоко.

— Госпожа де Буйон оказывает мне честь, полагая, что в этом виновата я, — говорила трагедийная актриса, — но я-то знаю, в чем дело. Граф Саксонский изменяет мне с кем попало; я не тревожусь по этому поводу, зная, что он ко мне все равно вернется. Я не стала бы волноваться из-за герцогини, как и из-за других, даже еще меньше. Ему не нравятся женщины такого сорта.

Вот это да, представьте себе!.. Женщины такого сорта! Это о принцессе Лотарингской, герцогине Буйонской! До чего же заносчивы эти театральные принцессы! Актрисы принимают свои роли и любовные связи всерьез и смотрят на нас свысока; хорошо еще, если они соблаговоляют относиться к нам как к равным. Говорят, сегодня эти особы стали еще более наглыми. Все идет наперекосяк и в политике, и в любовных делах. Я благодарю Бога, что уже немолода и жить мне осталось недолго.

Все сказанное мною не означает, что я намерена превозносить г-жу де Буйон и принижать ее соперницу. Я отнюдь не пристрастна и заявляю, что в тех обстоятельствах комедиантка вела себя прекрасно. Госпожа де Буйон была очень скверная женщина с разнузданными чувствами; она не останавливалась ни перед чем, чтобы удовлетворять свои желания и мстить за себя; в данном случае всем это было ясно. Герцогиня превращалась в сущую фурию, когда кто-нибудь посягал на ее любовников. Я иногда ее встречала среди гостей герцогини де Люин. Никто не любил эту особу, и ее принимали у себя из вежливости. Я избегала герцогиню: она меня пугала.

Несчастная Лекуврёр, напротив, была красива и добра. Она бесподобно играла почти все свои роли и была талантливее Клерон.

Прошло несколько месяцев. Герцогиня становилась все более пылкой, по мере того как граф Саксонский делался все более неприступным; у них происходили объяснения, из которых кавалер выкручивался, умирая от смеха, а затем шел рассказать об этом в дом своей любовницы, где эти молодые сумасброды наперегонки потешались над герцогиней.

Я не знаю, какую оплошность совершил аббат де Бернис, однако его товарищи и особенно их инфанты охладели к нему; у него кончились деньги, и никто больше не давал ему в долг; бедняга вернулся в семинарию, чтобы покаяться, разжалобить начальство и попытаться получить какую-нибудь доходную должность. Спутник де Берниса аббат Буре не отваживался показываться без него в свете; этот человек безвестного происхождения, лишенный каких-либо покровителей и друзей, за исключением приятелей по развлечениям, оказался совершенно беспомощным и впал в полнейшую нищету, когда те его покинули. Время от времени он писал портрет какого-нибудь пекаря, чтобы раздобыть кусок хлеба, и какой-нибудь зеленщицы, чтобы положить на него что-нибудь сверху. Из-за поношенной одежды он не мог никуда ходить. Он прозябал в нищете и порой с вожделением поглядывал в сторону Сены, полагая, что лишь в ее объятиях обретет покой.

Герцогиня — я нижайше прошу у нее прощения за эти слова — была не только чудовищем, но к тому же еще и дурой. После того, как ее выставленные напоказ прелести подверглись очередному оскорблению, она пришла в неописуемую ярость и пообещала, что одолеет соперницу, что этой комедиантке не удастся больше одерживать над ней верх и что она, герцогиня, заставит себя уважать.