Юлия Гнатюк - Деревянная книга

Мечислав молчал, еще не до конца соображая. Святослав, видя, что заставил товарища задуматься, смягчил тон.

– А для начала вылечись как следует. Для сего к тебе лучший волхв и знахарь приставлен, ты уже раззнакомился с ним? Отец Велимир! – окликнул он.

Вошел тот самый седой старик.

– Что, отче, скоро будет бегать наш Мечислав? – спросил князь.

– Сие не токмо от меня зависит, – степенно отвечал старик, – коли сам захочет, будет бегать, потрудиться, одначе, надо изрядно. А не захочет, впадет в уныние, никакие самые лучшие снадобья и травы, и даже сами боги помочь не смогут…

– Слыхал? – поднял палец Святослав. – Так что первый мой наказ излечиться, на ноги стать, иначе как мой второй наказ исполнять будешь? Так-то вот, друже верный, всем ты нам нужен, смелостью своей, умением, любовью к земле русской…

Святослав говорил, а взор его уже устремился вдаль, стал задумчивым. И Мечислав понял, что мысли князя полетели далеко над Русью, над ее бескрайними просторами, подобно соколам в синем небе.

Старый Мечислав сидел у лесного озера, окунувшись в тяжкие думы. Рано, рано ушел к предкам князь Святослав, был в нем истинный дух Перунов. А сыновья его друг друга перебили: Ярополк – Олега, а Владимир – Ярополка. Один теперь Владимир княжит в Киеве. Не в отца пошел: и к пиршествам пристрастен, и с женами блудодействует, и слобода воинская давно заброшена. И то, что веру бабки своей Ольги принял – не диво, с червоточиной пришла она, вера эта. Может, там, в своих краях, она и хороша, да пока дошла до Руси, испоганилась людьми недобрыми. На своей земле и вера своя должна быть, из глуби веков от богов и пращуров к нам пришедшая, и прекрасный венец этой веры мы до сих пор имели.

Светозар, наконец, накупался всласть, и они, легкие и обновленные, пошли по тропинке.

– Сказывают, дедушка, новый бог скоро будет, как это? – в унисон мыслям старика спросил отрок. – Нешто, ежели человека в воде искупать, он по-другому верить начнет. Мы вон с тобой каждый день купаемся и ничего, а?

Задумчивое лицо Мечислава на миг просветлело, а потом стало еще озабоченнее.

– Это тех, кто месяцами не моются, в воду силой загонять надобно. А мы, славяне, Купалу издавна чтим и омовение каждый день совершаем. Богов ведь наших умом понимать надо, сердцем чуять да чистотой душевной и телесной к ним приближаться. А коли молится человек, чтоб через богов вытребовать меру зерна с соседа, какую тот с прошлых Овсеней задолжал, али по другой подобной надобности, значит, забыл, что он сын Божий. Никогда Пращуры наши для потребы своей ничего у богов не просили, разве только испить сурьи смертной в бою, чтоб обрести вечную жизнь в войске Перуновом. Только тем, кто в жизни завистливы, склочны, скаредны, боязливы, неумеренны или мелки душой, могут понадобиться чужие боги. Славянские боги – наши Прародители, достойно ли отрекаться от них?

Отрок восхищенно взглянул на учителя:

– Дедушка Мечислав, ты обо всем знаешь, все умеешь: и с богами разговаривать, и с пращурами, тебе все открыто, научишь и меня?

– Запомни, Светозарка, никто из людей всего на свете знать не может. А коли встретишь такого, что подобное о себе мыслит, то это не человек, а труп смердящий, закрой нос и обойди стороной. Ученье никогда не кончается для настоящего Перунова сына, сколь бы ему не было на этом свете отмерено. А кому воистину многое ведомо, так это отцу Велимиру, он ведь учит тебя?

– Да, однако не всему, говорит, что я больно молод. А мне хочется поскорее про все узнать!

Мечислав положил широкую длань на плечо отрока, внимательно глядя на его взволнованное лицо. Светозар продолжал говорить, а старый волхв, вдруг просияв ликом, спросил:

– А скажи-ка мне, как отличить настоящего волхва от обычного человека?

– Наверное, по посоху, по знаку того бога, которому служит сей волхв, по мудрости его.

– Сие верно, но главное – по очам, Светозарушка, по взору его! Настоящий волхв тот, в чьей душе горит огонь Истины. А очи есть зерцало души человеческой. Когда человек преисполнен внутреннего огня, то он отражается в глазах его лучистым светом. Так вот, сегодня я узрел в твоих очах отражение того самого огня. Боги дали тебе свою искру, Светозарка! Будешь трудиться – раздуешь ее в огонь и получишь великую силу. Только завсегда помни, что мы Перуновы дети, Даждьбожии внуки, Свароговы правнуки, и жизнь наша на том стоит, чтоб поступать по совести, по справедливости, за правое дело стоять насмерть, коли потребуется…

Старик потрепал русые вихры отрока. Они свернули с тропинки и стали спускаться по склону. На другой стороне оврага уже начиналась Священная роща.

Перебравшись через овраг по двум поваленным толстым стволам, уложенным рядышком, старик с отроком вошли в густую тенистую Дубраву. От остальной части леса она отличалась тем, что здесь росли вековые дубы, которых никогда не касался топор. Деревья были в несколько обхватов, прямые и очень высокие, саженей [12]по пятнадцати, а то и более. Темно-серые колонны стволов, покрытых толстой корой с глубокими трещинами, уходили, казалось, в самое небо, ветвясь там мощными кронами.

В них было столько силы и могучей красоты, что невольный трепет присутствия самих богов охватывал каждого входящего. «Дубравы Божии берегите, нельзя дубы изводить, боги наши суть в них!» – так всегда говорили волхвы и кудесники и возжигали на холмах у Дубрав священные Вечные Огни, и молились у живых Родников и Источников, и соблюдали извечные Сварожьи Поконы, чтобы быть достойными сыновьями своих небесных отцов.

Толстый покров опавшей прошлогодней листвы чуть шуршал под ногами, тропинка была засыпана желудями, и золотые солнечные зайчики, лишь изредка пробиваясь сквозь плотный зеленый занавес, прыгали по земле.

Только ранней весной, когда еще нет листьев, а дубы распускаются поздно, поскольку их нежные молодые листочки боятся холодов, в дубраве густо зацветают травы: лютики, ветреницы, медуница, пролески. Они спешат насладиться солнцем, потому что позднее здесь становится сумрачно, и лишь травы с ползучими корневищами оплетают всю почву у подножия деревьев. Вот, к примеру, заросли сныти, состоящие из листьев по девяти листков. Цветет она только на открытых местах мелкими белыми цветками, похожими на морковь. Светозар знал, что сныть съедобна, хозяйки добавляют ее в борщ наряду со щавелем и крапивой. На сныти хорошо пасется скот, однако не в сей Дубраве. Священную рощу никто не смел осквернить: ни охотники, ни птицеловы не хаживали сюда за добычей. Птахи и звери, бабочки и насекомые жили тут вольно; травы, кусты и деревья росли в первозданном виде, как создал их Творец: колыхалась волосистая осока, стелился вечнозеленый зеленчук с беловатыми пятнами на листьях, похожий на глухую крапиву, округлыми глянцевыми листками раскинулся копытень, дружно тянулись вверх узорчатые папоротники.