Луи Буссенар - Без гроша в кармане. Среди факиров

Если путник, преследуемый огненным потоком, не успевает уйти, он прибегает к следующему средству: зажигает перед собой под ветром траву, она сгорает, и образуется свободное пространство, своего рода островок, где можно укрыться, не опасаясь быть застигнутым огнем.

Бессребреник, к несчастью, не смог воспользоваться этим простым и действенным способом самозащиты. Читатель, вероятно, помнит, что ковбои, пользуясь сном Бессребреника, зажгли травяную равнину кругом, так, чтобы у него не осталось никакой возможности сбежать. В восторге от своей жестокой и коварной выдумки, они шумно ликовали, громко насмехаясь над «неженкой», «зеленым», вздумавшим тягаться с «цветом» ковбоев Дакоты и Колорадо. Он изжарится, как колбаса, этот умник из умников, этот силач из силачей, уложивший столько веселых молодцев.

Они терпеливо ждали, пока почва несколько остынет, чтобы пойти взглянуть на врага, зажарившегося среди громадного костра.

Наконец эта минута, как им казалось, наступила; однако один из ковбоев заметил, что земля местами еще очень горяча и может испортить копыта лошадей.

– Ну, что же? С лошадьми останется кто-нибудь из нас, а мы пойдем пешком.

Сказано – сделано. Отправились.

Тлеющий пепел распространял сильный жар, ощущаемый даже через толстые кожаные сапоги, защищавшие ноги.

Скоро пот градом катился по покрасневшим лицам, а сухая мелкая пыль вызывала неудержимый кашель. В первую минуту среди густого дыма, стлавшегося по почерневшей земле, нельзя было рассмотреть ничего. Ковбои разбрелись в поисках трупов человека и лошади, сердясь, что не находят их, и отчаянно ругаясь.

Так продолжалось с полчаса, и они уже собирались уйти, как один из них радостно крикнул, и ковбои увидели на тонком слое обгоревшей травы черную обуглившуюся массу.

– Лошадь!.. Это лошадь!.. Но где же он сам?

Снова принялись за поиски, но ничего не нашли, кроме полуистлевшего седла, железных пряжек и кольца от лассо. Ни самого Бессребреника, ни его карабина, револьверов, ножа.

Лошадь еще могла бы прорваться через огненное море, но куда же мог деваться проклятый незнакомец? Отняв у них столько времени, он теперь, казалось, улетел в воздух! Снова в адрес Бессребреника посыпались брань и проклятия.

Ковбой, оставленный для присмотра за лошадьми, следил издали, с высоты седла, за непонятным для него передвижением, теряясь в догадках.

Его размышления были прерваны шумом, раздавшимся сзади, и толчком, чуть не выбившим его из седла.

В ту же минуту вокруг его шеи обвились две руки и сжали горло, как железная перчатка.

Он хотел закричать, отбиться, схватить оружие, но не смог; под давлением руки, от которой трещали позвонки, дыхание его замерло.

У ковбоя потемнело в глазах, и в тот момент, когда он готов был лишиться сознания, перед ним, как в ужасном кошмаре, возникло лицо Бессребреника – да, самого Бессребреника, в лохмотьях, в разорванных сапогах, с опаленными волосами, с руками в пузырях.

Еще раз Бессребреник избег когтей смерти. Он вырвался из костра и снова явился мстителем один против всех.

Ковбой упал, задушенный, словно цыпленок.

Бессребреник, не церемонясь, стащил с него платье и обувь и в минуту надел их на себя. Затем, больше не обращая внимания на лежащего, он выбрал из лошадей ту, которая показалась ему сильнее прочих, и взнуздал ее. После этого он перерезал подпруги у всех седел, так что они удерживались на ниточке, сделал то же самое с уздечками, взял из сумок все запасные патроны и, наконец, отвинтил замки у карабинов, оставшихся при седлах.

На все потребовалось не больше десяти минут, а в это время ушедшие ковбои продолжали свои бесплодные поиски.

Бессребреник, сидя в полном вооружении на лошади, размышлял: «Что теперь делать? Перестрелять их одного за другим из карабина? Это было бы нетрудно, и я вправе поступить так после шутки, которую они сыграли со мной… Но убивать!.. Постоянно убивать!.. Нелегко мне будет проделать сорок тысяч километров!.. К тому же еще и моя записная книжка сгорела, а подометр разбился вдребезги. Нет, я не стану больше убивать и поспешу отыскать миссис Клавдию».

И джентльмен отправился в путь шагом, как на прогулке, и, не будь у него опалены волосы на голове и бороде, а руки в волдырях, никому бы и в голову не пришло, что он столько времени пробыл среди пожара, опустошившего несколько тысяч гектаров прерии и до сих пор еще полностью не прекратившегося.

Лошади стояли неподвижно, смотря вслед удалявшемуся джентльмену. Он же не прибавлял шагу, интересуясь тем, что будут делать ковбои.

Досадуя, что нашли только полуобгоревший труп лошади, чувствуя сильное утомление после прогулки по горячему пепелищу, они решили вернуться к своим лошадям в ту минуту, когда Бессребреник отъехал.

При виде джентльмена, которого они не узнали и сочли за своего товарища, ковбои принялись кричать:

– Куда ты?.. Подожди!.. Поедем вместе.

Бессребреник, отъехавший на триста или четыреста метров, остановился. Ковбои подбежали тем временем к лошадям и, при виде задушенного, совершенно раздетого товарища, яростно закричали.

Тогда джентльмен, которого все это забавляло, поднес руки в виде рупора ко рту и громко крикнул:

– Колорадские ковбои – для меня мальчишки! Попадетесь мне еще раз, так здорово вас отхлещу! До свидания!

Узнав врага при этих словах, ковбои вскочили на коней; но… тут Бессребреник буквально покатился со смеху от действительно комического зрелища, представшего перед его глазами: все подпруги лопнули в одно мгновение, все седла перевернулись, как по команде, и ковбои полетели, кто на спину, кто на бок, кто на нос, в самых комических позах. Испуганные лошади начали отчаянно брыкаться, тем самым увеличивая общее смятение. Мало того, всадники, выпав из стремян, пытались, схватившись за узду, опять вскочить на лошадей, но все уздечки перервались, как веревочки, и лошади, с развевающимися гривами, опьяненные свободой, понеслись. Через две минуты они скрылись из виду!

Крики и выстрелы приближались

Бессребреник, держась за бока, неудержимо хохотал.

Взбешенные ковбои, скрежеща зубами, с пеной у рта, ругались что было мочи.

По крайней мере, у них еще остались карабины. Хорошо же!.. Бессребреник на расстоянии всего полвыстрела от них. Они ему покажут!

Все как один прицелились.

Тук!.. Тук!.. Тук!.. Раздался короткий звук курков и… больше ничего. Выстрела не последовало. Карабины оказались безобидными, словно простые палки.

– Нет!.. Это уж слишком!

Пристыженные, сконфуженные ковбои вынуждены были признать себя побежденными; и один из них, выражая мысли всех, воскликнул: