Игорь Саврасов - Мальтийское эхо

— Вашему роду и вам лично тоже нелегко было хранить… скрижали… о Добре и Зле, — также многозначительно отреагировал Деев, целуя руку Марии Родиславовны.

Он достал ещё один букет цветов, большую коробку бельгийского шоколада и подарил Ирине Яновне.

За ужином компаньоны без труда договорились о продаже Ордену госпитальеров Пергамента.

— Сумма в три миллиона евро не такая уж большая для артефакта такого мирового значения. Но мы считаем передачу Пергамента иоаннитам серьезным шагом к сближению. И сотрудничеству. Подробнее об этом позже. А сейчас я должен уведомить вас о том, что указанная ранее сумма не проходит через моё ведомство в её подлинном значении. Вера Яновна прокомментирует, если угодно. Не сейчас. Папа и магистр заинтересовались поисками Укладки и намерены выделить нам, друзья, именно нам, ещё большую сумму и даже… Эх, не располагаю временем побеседовать о планах обстоятельно, а по-другому не привык, — он посмотрел на часы. — Давайте посмотрим дом и парк.

Во время прогулки Вера Яновна пыталась что-то рассказывать и объяснять Александру Владимировичу, но тот, рассеянно внимая ей, всё же ухитрился, взяв под руку Андрея Петровича, вежливо отделиться от сестричек. Мило бросил:

— Мужчинам нужно кое-что обсудить.

Он осведомился о планах Андрея, о его намерениях работать над поисками Укладки, и когда тот сказал, что уже обдумывает этот вопрос, бывает в Павловске и Гатчине, пытается работать там, Деев просто и прямо спросил:

— Хотите, чтобы я похлопотал в дирекции этих музеев, чтобы вам дали полный карт-бланш? Оказывали всяческую помощь. Вы будете прикомандированное официальное научное лицо.

— Да, спасибо, — поблагодарил Андрей.

Мужчины присоединились к молодым женщинам, они ещё полчаса непринужденно обсуждали дизайнерские варианты.

Ужин завершился чаепитием.

На прощание, поцеловав руку пани Марии и уже выходя из столовой, он обернулся и сказал быстро, обращаясь к старшей хозяйке:

— Вы собираетесь выкупить усадьбу у мэрии. Это правильный и дальновидный шаг. Не хочу показаться прожектером, но я предложил бы на базе вашего родового гнезда создать впоследствии, скажем так, родовое командорство. Пока так. Если Вы, пани Мария, не возражаете.

— Здорово! — первой выкрикнула Иришка.

— Вы — мудрый человек, Александр Владимирович, — одобрила пани.

— А вы — удивительная женщина! — поклонился ещё раз дипломат.

Подходя к машине, Деев сказал:

— Деньги я переведу достаточно быстро. Буду вести дальнейшие переговоры со Святым Престолом и Орденом. С Ватиканом будет сложнее. Но деньги на поиск Укладки будут, я думаю, представлены. Не скоро. Назовём это условно международным научным грантом. Придётся оформлять через Министерство. И поделиться. Через месяц я, если позволите, навещу вас в этой чудесной усадьбе.

Дипломат был в прекрасном настроении и уже открывая дверцу «Mercedesа», вспомнил вдруг (или сделал вид):

— Ах, да, забыл ведь совсем. Вашего «приятеля» Ричарда Старки «вызывали на ковёр». Понизили в «праве чести». Теперь он — рыцарь по милости. Но, — Деев задумался, — этот искатель может быть фигурой опасной. Я попрошу знакомых из ГРУ, ФСБ прощупать его связи.

Тут Иришка, услышав грозные аббревиатуры, вскинула на дипломата большие круглые глаза.

— Я чем-то напугал вас, Ирина Яновна? — спросил тот.

— Вот ещё! — девушка уже смотрела гордым взглядом. — Я с фельдмаршалом была в таких переделках и… и…

Она уже хотела разболтать про сов, прочей боеспособности своей «усадебной группировки», но вовремя остановилась.

— В 22:00 я должен быть в гостинице, люблю порядок во всём и режим, — Александр Владимирович трижды расцеловал молодых женщин, а Андрея приобнял и тихо проговорил почти на ухо:

— До встречи, фельдмаршал! Это о вас было…

Мужчины крепко пожали на прощание руки и машина тронулась.

Верочка довольно потянула руки, подняв их высоко и широко разводя в стороны. Промурлыкала:

— Ах! Как хороша идея командорства на территории нашей усадьбы! Но вот рыцарей Ордена что-то не наблюдается… — и добавила. — Следовательно, необходимо обзавестись парочкой своих, доморощенных, а потом… может ещё… размножим.

— Как это? — спросил Андрей.

— Поживём — увидим.

Прежде чем уснуть, Андрей почитал «Дон Кихота». Несколько любимых мест. Но облачка мыслей отрывались от текста и на крыльях фантазии воспаряли сразу к двум прекрасным дамам. Одна вот рядом, до него доходят волны её легкого дыхания, другая — чужая, неизвестная, близкая Павлу, бездыханная. Обе хранят тайны. И неизвестно, какую труднее разгадать.

Последними перед сном обрывками мыслей были… «Этот дом такой милый… уже почти родной… И к нему отношение… Его близость с Верочкой очевидна, но… не вмешиваются… живут без суесловия, без…»

Утром Андрей, не разбудив подругу, оделся и ушёл на стройку. Ему был разрешён свободный режим, а завтрак принесёт Платоныч.

А Вера проснулась поздно. По воскресеньям она не любила контролировать себя, планировать распорядок дня. Воскресными утрами она любила, лёжа в кровати помечтать, пофантазировать. Однако сегодняшние сны, тревожные, фантасмагорические, сделали тревожным и пробуждение.

«Не так страшен собственный тяжёлый сон, хуже, если чувствуешь, что побывала в чужих ужасных сновидениях», — подумала Вера Яновна. Сначала она спорила с Андреем: «Ты плетёшь Нити Накала… из песка». Потом ей приснилась паутина, сеть. Сеть была погружена в песок, и Вера пыталась выбраться из песка и запуталась в паутине… Затем песок будто бы провалился и она уже в Подземном Ходе. Вот Павел I бродит по нему, вот слышит голос прадеда: «Бедный, бедный Павел», вот апостол Павел что-то строго говорит императору. Потом они оба замечают её, ползущую по земле, всю в песке, грязную… Она хочет встать и не может, хочет крикнуть и не может. Павел I хочет приблизиться и подать руку, но апостол уводит его, говоря: «Нельзя, это змея».

В реальности она, конечно, понимала, что упорство Андрея в поиске Укладки будет удерживать его рядом с ней. И она, разумеется, будет помогать ему. Но сколько времени он будет заряжен идеей поиска? А если неудача? Как его психика отреагирует на провал? Да, да, если как во сне… провал. Ведь можно найти ему дело менее рискованное. Здесь, в усадьбе, или в Питере, можно вовлечь её в мои исследования, устроить в отдел. Вот сейчас интересную работу предложили, новый грант. И тоже куча загадок.

«Э-э-э, дорогая! Тебе хочется гнездышко! Своё и без сов», — улыбнулась своим мыслям женщина. «Да, хочется!» — был ответ.

Что-то не дает покоя?! Что?

Почему эхо на имя «Катя» отозвалось раз «тя», а дважды «та». Отчётливо. Её лингвистическое ухо не могло ослышаться. «Может я что-то уже сумела пусть не Увидеть, так хоть Услышать!