Анджей Земянский - Побег из Фестунг Бреслау

— Я выявил ошибку…

— Прошу вас, без вычислений.

— Так точно! Но по карте я мог выявить лишь район передачи, а не конкретную цель.

— У них имелась своя система дислокации? — спросил Титц.

— Да, герр полковник. Только ведь это всего лишь систем, а не путеводитель по городу. У них не было доступа во все помещения. Там, в поле, я мог только угадывать.

— И что вы сделали?

— Собственно… да ничего. Случай, но к счастью то было на Охлауэр Штадтграбен, с одной стороны ров, а с другой — стена замечательных жилых домов и вилл. Это весьма ограничивало число возможностей. Правда, с голыми руками… — Шильке снизил голос чуть ли не до шепота.

— Я вас понимаю.

— Это заслуга Хайни. Я его попросту спросил, где бы он поместил радиостанцию на вражеской территории. Он и показал.

Полковник глянул на тянущегося по стойке «смирно» парнишку.

— Так оно и было?

Повар с телефонисткой подтвердили, кивая головами.

— Мы забежали в средину дома, — продолжал Шильке. — А там, сплошная галиматья, я только знал, что квартира должна находиться где-то выше по причине антенны. И опять именно Хайни указал мне квартиру, которое я и сам бы выбрал. Там вместо одного имелось три пути для отступления.

Повар с телефонисткой снова кивнули. Сам же Хайни стоял словно железный памятник германскому богу, вот только щеки горели румянцем от гордости.

— Ну, ну… — Титц подошел к парню. — Так же это получается, meine Herren, что вестовой может найти советскую радиостанцию? — Он пропустил повисшие в воздухе слова: «А вы — нет».

Молчание невыносимо затягивалось.

— Ну что же, — полковник глянул на Шильке. — Доставьте все это, куда следует. Через час доложитесь у меня. Всем остальным — спасибо. А ты, — указал он пальцем на Хайгеля, — иди со мной.

Шильке не мог сдержаться и набрал номер Риты. Та прекрасно знала, о чем идет речь. Ей пришлось сидеть, словно на шпильках. После обмена любезностями в пользу возможных подслушивающих телефонисток, девушка спросила дрожащим голосом:

— Так что там у нас по самому главному вопросу?

Шильке не мог не подпустить шпильку:

— Ватерлоо!

— О, господи Иисусе!

Дитер переждал лишь мгновение. Ему не хотелось, чтобы у девушки случился сердечный приступ.

— А с тобой разговаривает герцог Веллингтон.

Рита захлебнулась восторгом, лишь через какое-то время она пришла в себя и начала смеяться.

— Нехорошо относиться так к немецким женщинам, герцог.

— Они в достаточной степени устойчивы.

— А что с тем недоростком?

— Направляется на Святую Елену, миледи.

Лучшего дня он не мог ей предложить. Только день днем, а он надеялся на вечер, который был делу венец.

— Ты гениален!

Шильке и не собирался особо возражать. Он представил Риту в обтягивающей юбке и тоненьком жакете, подчеркивающем женственные формы. Тут же он вытер платком мокрый от пота лоб, потому что в воображении увидел Риту без юбки и без жакета.

— А как там твоя касса на вокзале? — спросила девушка.

— Наконец-то в ней появились билеты.

В трубке раздался ее смех.

— Встретимся?

Именно этого он и ожидал. Только и исключительно этого вопроса. Лейтенант глянул в висящее на стене зеркало. «Гудериан, ты ничтожество по сравнению со мной»! Сладкая победа на женско-мужском фронте.

— Мне бы ужасно этого хотелось, но…

— Но? — прозвучал изумленный вопрос с другой стороны линии.

— Мне очень жаль, только на сегодня я уже договорен с фройляйн Ритой Менцель.

Ее смех был просто прелестен. Боже, как же прекрасно воевать, сидя в башне мчащегося танка, который несется прямиком на последний бункер обороны противника. А он ведь коварно приготовил орудие самого крупного калибра. Приготовил, зарядил, нацелил и сейчас лишь держал палец на спуске.

— И где мы встретимся? — игриво спросила Рита.

Точный выстрел.

— Я люблю тебя, — коротко бросил он и положил трубку.

Он должен был попасть в цель, ведь он был снайпером. Дитер представлял себе те сотни противоречивых чувств и мыслей с другой стороны, которые метали женщиной, все еще стоящей с телефонной трубкой в руке. Ее изумление, ее любопытство, все ее противоречивые, бабские инстинкты. Но у него сложилось впечатление, что в этом бою он был хорошим артиллеристом. Он всегда стрелял неожиданно и, как правило, прямо в цель.

Кабинет Титца был в самом конце коридора. Секретаршу, похоже, предупредили заранее, поскольку, увидав Шильке, она тут же схватилась на ноги.

— Прошу, — открыла она дверь.

Полковник был в превосходном настроении. Наверняка он уже похвалился командованию сегодняшней операцией и в ответ должен был услышать что-то весьма приятное. то, что в серьезной степени излечило его болящую после последних поражений душу.

— Проходи, проходи, — поднялся хозяин кабинета, увидав лейтенанта. — Вера, два кофе и два коньяка.

— Но ведь я практически не пью, герр полковник.

Титц стукнул себя по лбу.

— Где же моя голова? Мы, выпускники Сорбонны, никогда не понимали вас, выпускников Оксфорда. — Он выполнил жест извинения и обратился к секретарше: — Для меня коньяк, а для господина лейтенанта — виски, — скомандовал он. — Ну а кофе, надеюсь, пьют по обеим сторонам пролива?

— Если то что-то, разболтанное с молоком, что пьют англичане, можно назвать кофе — то, конечно же, да.

У Титца был замечательный день. Кто-то в командовании должен был подсластить настроение за сегодняшнее достижение. Быть может, в игру входили какие-то знаки отличия? Ну… что ни говори, а шифровальные книжки каждый день не находят. Акции шефа росли.

— Присаживайтесь, герр капитан.

Шильке на автомате отодвинул стул. И вдруг замер.

— Но ведь я только лейте…

— А я сказал: герр капитан, — перебил его полковник. — Правда, официальное уведомление о повышении чина вы получите только завтра. Бюрократия, бюрократия… А ведь раньше командующий мог наделять чинами своих людей прямо на поле боя. А сегодня: бумаги, бумаги, бумаги…

— Благодарю вас, герр полковник.

Тот не обратил внимания на неуставную форму. Секретарша внесла кофе и напитки, осторожно поставила все на письменном столе.

— Вот посмотрите, Хайгель… Закончил какую-то военную школу в Пруссии, и ему сказали, будто бы это высшее учебное заведение. В моей Сорбонне он был бы гардеробщиком, а в вашем Оксфорде — ну, не знаю — может, сортиры бы чистил?

Шильке не мог сдержать смех. Ведь сегодня и у него был замечательный день.

— Ну, за ваше повышение в чине. — Титц поднял рюмку. — Прозит!

— Прозит!

Они выпили, каждый по небольшому глотку, чтобы подчеркнуть свое превосходство над безмерно лакающими водку хамами. От внимания Шильке не ускользнуло, что полковник в свою чашку кофе насыпал целых четыре ложечки кофе. Кстати, кофе был очень даже хорош, не какой-то там военный эрзац.