Анджей Земянский - Побег из Фестунг Бреслау

— Ну да, гангстер в мундире от наилучшего портного.

— А еще я прикупил летную куртку на меху.

Рита рассмеялась, наконец-то поняв, что это шутка. Но через несколько секунд до нее дошло, что не до конца, потому что что-то за всем этим кроется.

— А ты не боишься, что тебя из твоего абвера пошлют к психиатру.

Шильке не хотелось объяснять ей, что наговорил ему Холмс о фасаде, который и только лишь который видят другие люди. На потом он оставил и планы, связанные с крипо и заинтересованность поляка его следствием по вопросу убийств. Парочка наконец-то добралась до Одера рядом с бастионом периода наполеоновских войн. Какое романтичное место! Тени деревьев на набережной, полнейшая пустота, тишина. Как бы случайно, Дитер обнял Риту и притянул к себе.

— Будет лучше, чтобы ты не споткнулась.

Девушка прекрасно понимала его план, потому что ответила тут же:

— Нет, Дитер, в своей жизни я наткнулась на тебя не случайно.

Она была неплохим офицером на фронте боев, ведомых между мужчинами и женщинами. Ветераном с полей сражений, а не каким-то там писарчуком из штаба. Из чувства коварства, с самого начала их разговора она ни словом не упомянула о том, что предыдущую беседу, по телефону, Дитер закончил словами «я люблю тебя». Враг своих намерений не выдавал. Ну что же, оставалось одно — как говорили русские — «разведка боем». Дитер притянул Риту к себе и крепко обнял. Она поддавалась, но сонно, только лишь в смысле «не ставила действенного сопротивления». Дитер нежно поцеловал девушку в лоб. Спокойно, потихоньку, это не атака улан. Теперь он поцеловал Риту в нос. Ситуация критичная, если продвигаться ниже, станет мешать козырек фуражки. Необходимо повернуть голову под острым углом и следить за тем, чтобы фуражка не упала, потому что все превратится в смех. Проектанты мундиров совершенно не предусматривали подобного рода сражений один на один. Дитер поцеловал Риту в губы. А через мгновение — еще крепче. И она поцеловала его в ответ. И еще раз. Теперь девушка осторожно обняла его. Шильке коснулся языком ее губы изнутри, встретил язык. Черт! Вот теперь можно было бы с марша приступать к атаке, вот только устав никак не предусматривал такого рода операций в зимнее время. Если бы он сейчас сунул ей под пальто свою холодную как лед руку, Рита, просто-напросто, запищала бы. Девушка сама избавила его от хлопот. Она еще раз крепко поцеловала Дитера и немного отстранилась.

— Ой, какой же ты миленький, — шепнула она.

— А ты… ты знаешь, что со мной делаешь?

Но Рита не позволила сделать какое-либо предложение.

— Знаешь, я тут кое-что вспомнила.

Черт! Выходит, сегодня ничего не получится. Что поделать, но Шильке знал, что территория подготовлена, и вражеская твердыня готова к штурму.

— Что такое, моя красавица Рита?

— Из Берлина приезжает какая-то шишка. И она на все сто заинтересуется твоим следствием, поскольку повсюду вынюхивает. Я знаю, что к вам тоже заглянет, поскольку проверяет все службы под углом вывоза произведений искусства.

— У вас тоже будет?

— Ну да, и в крипо, и в гестапо. Не обойдет и тебя. Приготовься.

— Герр лейте… — Секретарша шефа находилась в состоянии наивысшего возбуждения. — Герр капитан. Трагедия!

Шильке спокойно поглядел на женщину. Похоже, должно было случиться что-то по-настоящему серьезное, раз та сама прибежала к нему в кабинет, а не — как обычно — воспользоваться селектором.

— Что, какая-то шишка из Берлина приехала?

Шильке выстрелил вслепую на основе предупреждений Риты и попал. У секретарши отобрало дар речи.

— Боже? — еле выдавила она из себя. — Откуда вы знаете?

Тот разложил руки.

— Дедукция, — с трудом сдержался он, чтобы не прибавить «миссис Хадсон». — Дедукция.

Далее ему объясняться не хотелось, ведь секретарша никаким Ватсоном не была.

— Герр полковник вызывает вас в срочном порядке.

Боже, какой поворот событий. Мало хватало, чтобы еще телеграмму прислал. Это знак того, что наверху сейчас царит паника. А вот это обещало только хорошее. Шильке медленно поднялся с места, поправил мундир. Вместе они вышли в коридор.

— Мы как, теряем обувь на бегу или идем нормальным шагом? — спросил капитан.

— Ох, герр лейте… капитану вечно бы шуточки. А тут по-настоящему делается страшно.

— Хмм, не с сегодняшнего же дня, — буркнул тот себе под нос, имея в виду нечто другое.

Но вот настроение в секретариате не походило ни на ужас, ни на панику. Наилучшим определением было бы: истерия. Сам Титц ожидал Шильке в открытых дверях кабинета. Небывало!

— Проходите, герр капитан, — формального обмена любезностями он не ждал. — Прошу.

Как только он закрыл дверь, сразу же начал говорить. Он настолько нервничал, что не мог скрыть дрожи рук.

— Кто-то явно желает затопить наш старый броненосец. Причем, без какого-либо прощения.

— Кто именно?

— Из Берлина приехал некий директор. Вроде как бы и гражданский, но это человек самого Мартина Бормана.

— Директор чего?

Титц подошел к столу и поднял листок.

— Мне название этого учреждения ничего не говорит. Но люди, которые знают Бормана, называют этого человека «директором по мокрой работе».

— О-о, тогда и вправду что-то должно происходить. И как его зовут?

— Колья Кирьхофф [27] Kolja Kirchoff. .

— Звучит как «Коля Кирьхов». Это русский?

— Не советую так шутить, — отреагировал Титц.

Шильке кивнул и вовремя сдержался, потому что уже хотел сказать: «А может Миша Борман тоже русский?». Похоже, его неправильно бы поняли.

— Он приехал к нам прояснить по делу тех убийств, связанных с сохранением произведений искусств. Вы хоть что-нибудь там сделали?

— Прочитал бумаги. Все это чушь.

— Каждый знает, что чушь. Но раз делом заинтересовался сам Борман, то полетят наши головы.

Все время одна и та же ситуация. Мир идет к концу, Рейх съеживается до все более и более мелких фрагментов, мы видим крах германской цивилизации, а они все время о своем. Борьба за кресла и привилегии в царстве теней. Ведь чего этот тип боится? Как полковника абвера его никогда не отошлют на передовую, не сунут винтовку в руки и не отправят в окоп. И ведь ничего он такого не сделал, чтобы опасаться расстрела. Не лучше ли дождаться конца войны в семейной вилле, а пришедшим потом арестовывать его союзникам предъявить бумагу, что его отправили в отставку, «поскольку противостоял»? Нет. Старый броненосец тонет, но гораздо более важно место на заливаемом водой капитанском мостике, а не место в спасательной шлюпке. Шильке никак не мог этого понять.

— Не обязательно. И чего этот директор хочет?

— Он желает с нами встретиться. Собственно говоря, он вызвал нас, причем срочно, в гостиницу «Монополь», — ответил полковник.