Александр Дюма - Три мушкетера. Роман

- Не всё ли равно, раз вы избежите их!

- Знаете что, госпожа Бонасье? - сказал галантерейщик. - Знаете что: я решительно отказываюсь. Интриги меня пугают. Я-то ведь видел Бастилию! Бр-р-р! Это ужас - Бастилия! Стоит мне вспомнить, так мороз по коже подирает. Мне грозили пытками! А знаете ли вы, что такое пытки? Деревянные клинья загоняют между пальцами ноги, пока не треснут кости… Нет, решительно нет! Я не поеду. А почему бы, чёрт возьми, вам не поехать самой? Мне начинает казаться, что я вообще был до сих пор в заблуждении на ваш счёт: мне кажется, что вы мужчина, да ещё из самых отчаянных.

- А вы… вы - женщина, жалкая женщина, глупая и тупая! Ах! Вы трусите? Хорошо. В таком случае, я сию же минуту заставлю именем королевы арестовать вас, и вас засадят в ту самую Бастилию, которой вы так боитесь!

Бонасье впал в глубокую задумчивость. Он обстоятельно взвесил в своём мозгу, с чьей стороны грозит большая опасность - со стороны ли кардинала или со стороны королевы. Гнев кардинала был куда опаснее.

- Прикажете арестовать меня именем королевы? - сказал он наконец. - А я сошлюсь на его высокопреосвященство.

Тут только г-жа Бонасье поняла, что зашла чересчур далеко, и ужаснулась. Со страхом вглядывалась она в это тупое лицо, на котором выражалась непоколебимая решимость перетрусившего глупца.

- Хорошо, - сказала она. - Возможно, что вы в конце концов правы. Мужчина лучше разбирается в политике, особенно вы, господин Бонасье, раз вам довелось беседовать с кардиналом. И всё же мне очень обидно, - добавила она, - что мой муж, человек, на любовь которого я, казалось, могла положиться, не пожелал исполнить мою прихоть.

- Ваши прихоти могут завести слишком далеко, - покровительственным тоном произнёс Бонасье. - И я побаиваюсь их.

- Придётся отказаться от моей затеи, - со вздохом промолвила молодая женщина. - Пусть так. Не будем больше об этом говорить.

- Если бы вы хоть толком сказали мне, что я должен был сделать в Лондоне, - помолчав немного, заговорил Бонасье, с некоторым опозданием вспомнивший, что Рошфор велел ему выведывать тайны жены.

- Вам это не к чему знать, - ответила молодая женщина, которую теперь удерживало недоверие. - Дело шло о пустяке, о безделушке, которую иногда так жаждет женщина, о покупке, на которой можно было хорошо заработать.

Но чем упорнее молодая женщина старалась скрыть свои мысли, тем больше Бонасье убеждался, что тайна, которую она отказывалась доверить ему, имеет важное значение. Он поэтому решил немедленно бежать к графу Рошфору и дать ему знать, что королева ищет гонца, чтобы отправить его в Лондон.

- Простите, дорогая, но я должен покинуть вас, - сказал он. - Не зная, что вы сегодня придёте, я назначил свидание одному приятелю. Я задержусь недолго, и, если вы подождёте меня минутку, я, кончив разговор с приятелем, сразу же вернусь за вами и, так как уже темнеет, провожу вас в Лувр.

- Благодарю вас, сударь, - ответила г-жа Бонасье. - Вы недостаточно храбры, чтобы оказать мне какую-либо помощь. Я могу вернуться в Лувр одна.

- Как вам будет угодно, госпожа Бонасье, - сказал бывший галантерейщик. - Скоро ли я увижу вас снова?

- Должно быть, на будущей неделе я получу возможность ненадолго освободиться от службы и воспользуюсь этим, чтобы привести в порядок наши вещи, которые, надо думать, несколько пострадали.

- Хорошо, буду ждать вас. Вы на меня не сердитесь?

- Я? Нисколько.

- Значит, до скорого свидания?

- До скорого свидания.

Бонасье поцеловал руку жены и поспешно удалился.

- Да, - проговорила г-жа Бонасье, когда входная дверь захлопнулась за её мужем и она оказалась одна, - этому дурню только не хватало стать кардиналистом. А я-то ручалась королеве, я-то обещала моей несчастной госпоже… О боже, боже! Она сочтёт меня одной из тех подлых тварей, которыми кишит дворец и которых поместили около неё, чтобы они шпионили за ней… Ах, господин Бонасье! Я никогда особенно не любила вас, а теперь дело хуже: я ненавижу вас и даю слово, что рассчитаюсь с вами!

Не успела она произнести эти слова, как раздался стук в потолок, заставивший её поднять голову.

- Дорогая госпожа Бонасье, - донёсся сквозь потолок чей-то голос, - отворите маленькую дверь на лестницу, и я спущусь к вам!

- Да, сударыня, - сказал д'Артаньян, входя в дверь, которую отворила ему молодая женщина, - разрешите мне сказать вам: жалкий у вас муж.

- Значит, вы слышали наш разговор? - живо спросила г-жа Бонасье, с беспокойством глядя на д'Артаньяна.

- От начала и до конца.

- Но каким же образом, боже мой?

- Таким же образом, каким мне удалось услышать и несколько более оживлённый разговор между вами и сыщиками кардинала.

- Что же вы поняли из нашего разговора?

- Тысячу разных вещей. Во-первых, что ваш муж, к счастью, глупец и тупица; затем, что вы находитесь в затруднении, чему я несказанно рад, так как это даст мне возможность оказать вам услугу, - а видит бог, я готов броситься за вас в огонь; и, наконец, что королеве нужен смелый, находчивый и преданный человек, готовый поехать по её поручению в Лондон. Я обладаю, во всяком случае, некоторыми из требуемых качеств, и вот я жду ваших распоряжений.

Г-жа Бонасье ответила не сразу, но сердце её забилось от радости и глаза загорелись надеждой.

- А что будет мне порукой, - спросила она, - если я решусь доверить вам эту задачу?

- Порукой пусть служит моя любовь к вам. Ну, говорите же, приказывайте! Что я должен сделать?

- Боже мой, - прошептала молодая женщина, - могу ли я доверить вам такую тайну! Ведь вы ещё почти дитя!

- Вижу, вам нужно, чтобы кто-нибудь поручился за меня.

- Признаюсь, меня бы это очень успокоило.

- Знаете ли вы Атоса?

- Нет.

- Портоса?

- Нет.

- Арамиса?

- Нет. Кто они, все эти господа?

- Мушкетёры его величества. Знаете ли вы их капитана, господина де Тревиля?

- О да! Его я знаю - не лично, но понаслышке: королева не раз говорила о нём как о благородном и честном дворянине.

- Вы, надеюсь, не считаете возможным, чтобы он предал вас в угоду кардиналу?

- Разумеется, нет.

- В таком случае откройте ему вашу тайну и спросите, можете ли вы довериться мне, как бы важна, драгоценна и страшна ни была эта тайна.

- Но ведь она принадлежит не мне, и я не имею права открыть её!

- Ведь собирались же вы доверить её господину Бонасье! - с обидой сказал д'Артаньян.

- Как доверяют письмо дуплу дерева, крылу голубя, ошейнику собаки.

- Но вы же видите, как я вас люблю!

- Да, вы это говорите.

- Я честный человек!

- Думаю, что так.

- Я храбр!

- О, в этом я убеждена.

- Тогда испытайте меня!

Г-жа Бонасье, борясь с последними сомнениями, посмотрела на молодого человека. Но в глазах его был такой огонь, голос звучал так убедительно, что она чувствовала желание довериться ему. Да и, кроме того, другого выхода не было. Приходилось пойти на риск. Чрезмерная осторожность, как и чрезмерная доверчивость были одинаково опасны для королевы.