Александр Дюма - Три мушкетера. Роман

- Тише, - проговорил д'Артаньян, взяв её руку, которую она в задумчивости не отняла у него.

- И всё-таки, - продолжал человек в плаще, - вы глупец, что не сделали вида, будто соглашаетесь. Письмо сейчас было бы у вас в руках, государство, которому угрожают, было бы спасено, а вы…

- А я?..

- А вы… были бы пожалованы званием дворянина.

- Он вам говорил…

- Да, я знаю, что он хотел обрадовать вас этой неожиданностью.

- Успокойтесь, - произнёс Бонасье. - Жена меня обожает, и ещё не поздно.

- Глупец! - прошептала г-жа Бонасье.

- Тише! - чуть слышно проговорил д'Артаньян, сильнее сжимая её руку.

- Как это - не поздно? - спросил человек в плаще.

- Я отправлюсь в Лувр, вызову госпожу Бонасье, скажу, что передумал, что всё сделаю, получу письмо и побегу к кардиналу.

- Хорошо. Торопитесь. Я скоро вернусь, чтобы узнать, чего вы достигли.

Незнакомец вышел.

- Подлец! - сказала г-жа Бонасье, награждая этим эпитетом своего супруга.

- Тише! - повторил д'Артаньян, ещё крепче сжимая её руку.

Но дикий вопль в эту минуту прервал размышления д'Артаньяна и г-жи Бонасье. Это муж её, заметивший исчезновение мешка с деньгами, взывал о помощи.

- О боже, боже! - воскликнула г-жа Бонасье. - Он поднимет на ноги весь квартал!

Бонасье кричал долго. Но так как подобные крики, часто раздававшиеся на улице Могильщиков, никого не могли заставить выглянуть на улицу, тем более что дом галантерейщика с некоторых пор пользовался дурной славой, Бонасье, видя, что никто не показывается, всё продолжая кричать, выбежал из дома. Долго ещё слышались его вопли, удалявшиеся в сторону улицы Дюбак.

- А теперь, - сказала г-жа Бонасье, - раз его нет, очередь за вами - уходите. Будьте мужественны и в особенности осторожны. Помните, что вы принадлежите королеве.

- Ей и вам! - воскликнул д'Артаньян. - Не беспокойтесь, прелестная Констанция. Я вернусь, заслужив её благодарность, но заслужу ли я и вашу любовь?

Ответом послужил лишь яркий румянец, заливший щёки молодой женщины. Через несколько минут д'Артаньян, в свою очередь, вышел на улицу, закутанный в плащ, край которого воинственно приподнимали ножны длинной шпаги.

Г-жа Бонасье проводила его тем долгим и нежным взглядом, каким женщина провожает человека, пробудившего в ней любовь.

Но, когда он скрылся за углом улицы, она упала на колени.

- О господи! - прошептала она, ломая руки. - Защити королеву, защити меня!

Д'Артаньян прежде всего отправился к г-ну де Тревилю. Он знал, что не пройдёт и нескольких минут, как кардинал будет обо всём осведомлён через проклятого незнакомца, который, несомненно, был доверенным лицом его высокопреосвященства. И он с полным основанием считал, что нельзя терять ни минуты.

Сердце молодого человека было преисполнено радости. Ему представлялся случай приобрести в одно и то же время и славу и деньги, и, что самое замечательное, случай этот к тому же сблизил его с женщиной, которую он обожал. Провидение внезапно дарило ему больше, чем то, о чём он когда-либо смел мечтать.

Г-н де Тревиль был у себя в гостиной, в обычном кругу своих знатных друзей. Д'Артаньян, которого в доме все знали, прошёл прямо в кабинет и попросил слугу доложить, что желал бы переговорить с капитаном по важному делу.

Не прошло и пяти минут ожидания, как вошёл г-н де Тревиль. Одного взгляда на сияющее радостью лицо молодого человека было достаточно - почтенный капитан понял, что произошло нечто новое.

В течение всего пути д'Артаньян задавал себе вопрос: довериться ли г-ну де Тревилю или только испросить у него свободы действий для одного секретного дела? Но г-н де Тревиль всегда вёл себя по отношению к нему с таким благородством, он так глубоко был предан королю и королеве и так искренне ненавидел кардинала, что молодой человек решил рассказать ему всё.

- Вы просили меня принять вас, мой молодой друг, - сказал де Тревиль.

- Да, сударь, - ответил д'Артаньян, - и вы извините меня, что я вас потревожил, когда узнаете, о каком важном деле идёт речь.

- В таком случае, говорите. Я слушаю вас.

- Дело идёт, - понизив голос, произнёс д'Артаньян, - не более и не менее как о чести, а может быть, и о жизни королевы.

- Что вы говорите! - воскликнул де Тревиль, озираясь, чтобы убедиться, не слышит ли их кто-нибудь, и снова остановил вопросительный взгляд на лице своего собеседника.

- Я говорю, сударь, - ответил д'Артаньян, - что случай открыл мне тайну…

- Которую вы, молодой человек, будете хранить, даже если бы за это пришлось заплатить жизнью.

- Но я должен посвятить в неё вас, сударь, ибо вы один в силах мне помочь выполнить задачу, возложенную на меня её величеством.

- Эта тайна - ваша?

- Нет, сударь. Это тайна королевы.

- Разрешила ли вам её величество посвятить меня в эту тайну?

- Нет, сударь, даже напротив; мне приказано строго хранить её.

- Почему же вы собираетесь открыть её мне?

- Потому что, как я уже сказал, я ничего не могу сделать без вашей помощи, и я опасаюсь, что вы откажете в милости, о которой я собираюсь просить, если не будете знать, для чего я об этом прошу.

- Сохраните вверенную вам тайну, молодой человек, и скажите, чего вы желаете.

- Я желал бы, чтобы вы добились для меня у господина Дезэссара отпуска на две недели.

- Когда?

- С нынешней ночи.

- Вы покидаете Париж?

- Я уезжаю, чтобы выполнить поручение.

- Можете ли вы сообщить мне, куда вы едете?

- В Лондон.

- Заинтересован ли кто-нибудь в том, чтобы вы не достигли цели?

- Кардинал, как мне кажется, отдал бы всё на свете, чтобы помешать мне.

- И вы отправляетесь один?

- Я отправляюсь один.

- В таком случае, вы не доберётесь дальше Бонди, ручаюсь вам словом де Тревиля!

- Почему?

- К вам подошлют убийцу.

- Я умру, выполняя свой долг!

- Но поручение ваше останется невыполненным.

- Это правда… - сказал д'Артаньян.

- Поверьте мне, - продолжал де Тревиль, - в такие предприятия нужно пускаться четверым, чтобы до цели добрался один.

- Да, вы правы, сударь, - сказал д'Артаньян. - Но вы знаете Атоса, Портоса и Арамиса и знаете также, что я могу располагать ими.

- Не раскрыв им тайны?

- Мы раз и навсегда поклялись слепо доверять и неизменно хранить преданность друг другу. Кроме того, вы можете сказать им, что доверяете мне всецело, и они положатся на меня так же, как и вы.

- Я могу предоставить каждому из них отпуск на две недели: Атосу, которого всё ещё беспокоит его рана, - чтобы он отправился на воды в Форж; Портосу и Арамису - чтобы они сопровождали своего друга, которого они не могут оставить одного в таком тяжёлом состоянии. Отпускное свидетельство послужит доказательством, что поездка совершается с моего согласия.