Александр Дюма - Три мушкетера. Роман

- Ничего, ничего, - раздался за дверями спокойный голос Атоса. - Впустите-ка этих хвастунов, и тогда посмотрим.

Англичане, видимо довольно храбрые люди, всё же нерешительно переглянулись. Казалось, что в погребе засел какой-то голодный людоед, какой-то исполинский сказочный герой, и никто не может безнаказанно войти в его пещеру.

На минуту все затихли, но под конец англичанам стало стыдно отступать, и наиболее раздражённый из них, спустившись по лестнице, в которой было пять или шесть ступенек, так сильно ударил в дверь ногой, что, казалось, мог бы пробить и каменную стену.

- Планше, - сказал д'Артаньян, взводя курки у пистолетов, - я беру на себя того, что наверху, а ты займись нижним… Так вы, господа, желаете драться? Отлично, давайте драться!

- Боже праведный! - гулко прозвучал снизу голос Атоса. - Мне кажется, я слышу голос д'Артаньяна…

- Ты не ошибся, - ответил д'Артаньян, тоже стараясь говорить громче, - это я собственной персоной, друг мой!

- Превосходно! - сказал Атос. - В таком случае, мы славно отделаем этих храбрецов.

Англичане схватились за шпаги, но они оказались между двух огней. Ещё секунду они колебались, однако, как и в первый раз, самолюбие одержало верх, и под вторичным ударом дверь погреба треснула во всю длину.

- Посторонись, д'Артаньян, посторонись! - крикнул Атос. - Сейчас я буду стрелять.

- Господа! - сказал д'Артаньян, никогда не терявший способности рассуждать. - Подумайте о своём положении… Минуту терпения, Атос… Господа, вы ввязываетесь в скверную историю и будете изрешечены пулями. Я и мой слуга угостим вас тремя выстрелами, столько же вы получите из подвала. Кроме того, у нас имеются шпаги, которыми мы - я и мой друг - недурно владеем, могу вас уверить! Не мешайте мне, и я улажу и ваши дела и свои… Сейчас вам дадут пить, даю вам слово!

- Если ещё осталось вино, - раздался насмешливый голос Атоса.

Трактирщик почувствовал, что спина его покрылась холодным потом.

- То есть как - если осталось вино? - прошептал он.

- Останется, чёрт возьми! - сказал д'Артаньян. - Успокойтесь… не могли же они вдвоём выпить весь погреб!.. Господа, вложите шпаги в ножны.

- Хорошо! Но и вы заткните пистолеты за пояс.

- Охотно.

И д'Артаньян подал пример. Затем, обернувшись к Планше, он знаком приказал разрядить мушкет.

Убеждённые этим обстоятельством, англичане поворчали, но вложили шпаги в ножны. Д'Артаньян рассказал им историю заключения Атоса, и так как они были настоящие джентльмены, то во всём обвинили трактирщика.

- А теперь, господа, - сказал д'Артаньян, - поднимитесь к себе, и ручаюсь, что через десять минут вам принесут всё, что вам будет угодно.

Англичане поклонились и ушли.

- Теперь я один, милый Атос, - сказал д'Артаньян. - Отворите мне дверь, прошу вас!

- Сию минуту, - ответил Атос.

Послышался шум падающих вязанок хвороста и скрип брёвен: то были контрэскарпы и бастионы Атоса, уничтожаемые самим осаждённым.

Через секунду дверь подалась, и в отверстии показалось бледное лицо Атоса; беглым взглядом он осмотрел местность.

Д'Артаньян бросился к другу и с нежностью обнял его; затем он повёл его из этого сурового убежища и тут только заметил, что Атос шатается.

- Вы ранены? - спросил он.

- Я? Ничуть не бывало. Я мертвецки пьян, вот и всё. И никогда ещё человек не трудился так усердно, чтобы этого достигнуть… Клянусь богом, хозяин, должно быть, на мою долю досталось не меньше чем полтораста бутылок!

- Помилосердствуйте! - вскричал хозяин. - Если слуга выпил хотя бы половину того, что выпил его господин, я разорён.

- Гримо хорошо вымуштрован и не позволил бы себе пить то же вино, что я. Он пил только из бочки. Кстати, он, кажется, забыл вставить пробку. Слышите, что-то течёт?

Д'Артаньян разразился хохотом, от которого хозяина из озноба бросило в жар.

В эту минуту за спиной Атоса появился Гримо с мушкетом на плече; голова его тряслась, как у пьяных сатиров Рубенса. Спереди и сзади он был облит какой-то жирной жидкостью, в которой хозяин признал своё лучшее оливковое масло.

Процессия прошла через большой зал и водворилась в лучшей комнате гостиницы, которую д'Артаньян занял самовольно.

Между тем хозяин и его жена ринулись с лампами в погреб, вход в который был так долго им воспрещён; там их ждало страшное зрелище.

За укреплениями, в которых Атос, выходя, пробил брешь и которые состояли из вязанок хвороста, досок и пустых бочонков, сложенных по всем правилам стратегического искусства, там и сям виднелись плавающие в лужах масла и вина кости съеденных окороков, а весь левый угол погреба был завален грудой битых бутылок; бочка, кран которой остался открытым, истекала последними каплями «крови». Выражаясь словами древнего поэта, смерть и запустение царили здесь, словно на поле брани.

Из пятидесяти колбас, подвешенных к балкам потолка, оставалось не больше десяти.

Вопли хозяина и хозяйки проникли сквозь своды погреба, и сам д'Артаньян был тронут ими. Атос даже не повернул головы.

Однако вскоре скорбь сменилась яростью. Не помня себя от отчаяния, хозяин вооружился вертелом и ворвался в комнату, куда удалились два друга.

- Вина! - сказал Атос, увидев его.

- Вина! - вскричал поражённый хозяин. - Вина! Да ведь вы выпили больше чем на сто пистолей! Да ведь я разорён, погиб, уничтожен!

- Полно! - сказал Атос. - Мы даже не утолили жажду как следует.

- Если бы ещё вы только пили, тогда полбеды, но вы перебили все бутылки!

- Вы толкнули меня на эту груду, и она развалилась. Сами виноваты.

- Всё моё масло пропало!

- Масло - отличное лекарство для ран. Надо же было бедняге Гримо залечить раны, которые вы ему нанесли.

- Всё мои колбасы обглоданы!

- В этом погребе уйма крыс.

- Вы заплатите мне за всё! - вскричал хозяин, выведенный из себя.

- Трижды негодяй! - ответил Атос, приподнимаясь с места, но тут же снова упал на стул: силы его были исчерпаны.

Д'Артаньян пришёл к нему на помощь и поднял хлыст. Хозяин отступил на шаг и залился слезами.

- Это научит вас, - сказал д'Артаньян, - вежливее обращаться с приезжими, которых вам посылает бог.

- Бог! Лучше скажите - дьявол!

- Вот что, любезный, - пригрозил ему д'Артаньян, - если ты не прекратишь терзать наш слух, мы запрёмся у тебя в погребе вчетвером и посмотрим, действительно ли ущерб так, велик, как ты говоришь.

- Согласен, господа, согласен! - испугался хозяин. - Признаюсь, я виноват, но ведь нет такой вины, которую нельзя простить. Вы знатные господа, а я бедный трактирщик, и вы должны меня пожалеть.

- А, вот это другой разговор! - сказал Атос. - Этак ты, пожалуй, размягчишь моё сердце, и из глаз у меня польются слёзы, как вино из твоих бочек. Мы не так страшны, как кажется. Подойди поближе, и потолкуем.