Генрих Кениг - Карнавал короля Иеронима

Герман простился со своими спутниками у фонтанов, говоря, что должен сделать визит Лебрену, и обещал присоединиться к ним в Левенбурге.

Он застал старого романиста в довольно небрежном туалете — но на этот раз Бабет была при полном параде — одетая с большим вкусом, она сияла молодостью и красотой, чему отчасти способствовали и косметические средства.

После обмена взаимными любезностями и поверхностного осмотра книг, присланных для королевской библиотеки, Лебрен стал придумывать разные предлоги, чтобы удалить Бабет. Но она делала вид, что не понимает его намеков, и со смехом отказывалась от разных поручений, которые он давал ей. Герман начал терять терпение и наконец прямо спросил Лебрена, что хотел он передать ему от имени госпожи Симеон, добавив, что должен поспешить в Левенбург, где его ожидают знакомые…

— Я провожу вас туда, — сказал Лебрен. — Что касается госпожи Симеон, то она сама хотела объяснить вам причину, почему не могла принять вас.

— Это очень любезно со стороны ее превосходительства! — отвечал Герман. — Но я могу винить только самого себя, потому что своими частыми посещениями вполне заслужил, чтобы мне напомнили о моей неуместной навязчивости.

— Comment, Monsieur le docteur! — воскликнул с испугом Лебрен. — Как это могло прийти вам в голову? Клянусь честью, вы ошибаетесь. Поверьте мне, что мадемуазель Сесиль…

Лебрен остановился и украдкой взглянул на Бабет, которая в это время с равнодушным видом поправляла прическу перед зеркалом, хотя не пропустила ни одного слова из происходившего разговора.

— Вероятно, вам известно, что обе молодые дамы были в Ненндорфе? — спросил Лебрен.

— Да, я слышал от мадам Гейстер, что она имела удовольствие видеть их там, и они даже сделали ей визит.

— Если не ошибаюсь, то мадам Гейстер была с ними на какой-то прогулке в Ненндорфе? — продолжал Лебрен, внимательно следивший за выражением лица своего собеседника.

— В первый раз слышу об этом! — сказал Герман. — Насколько я мог понять из слов самого Гейстера, он ездил в Ненндорф по делам и пробыл там с женой самое короткое время. Быть может, поэтому они и не сообщали мне никаких подробностей о своем путешествии.

— В таком случае, мне нечего и расспрашивать вас! — воскликнул со смехом Лебрен. — А теперь вернемся к нашему разговору: вы явились с визитом к мадам Симеон в такое время, когда она в ожидании приезда дочери и племянницы не велела принимать никого из посторонних. Но она надеется, что это не помешает вам снова навестить их.

— Если бы я был уверен, что меня ожидает прежний радушный прием, — ответил с улыбкой Герман, — то непременно отправился бы к ним в следующий jour fixe…

— В пятницу? — прервал Лебрен. — Нет, вам нечего откладывать так надолго свой визит! Вы явитесь к ним завтра вечером и запросто, как вы бывали прежде. Завтра я сам собираюсь к ним, а Сесиль…

Лебрен замолчал и опять взглянул на Бабет, затем быстро поднялся со своего места и, обращаясь к Герману, сказал:

— Однако простите, господин доктор, вы заявили, что друзья ожидают вас в Левенбурге, я провожу вас… Подождите одну секунду, позвольте мне одеться…

С этими словами Лебрен торопливо вышел в соседнюю комнату, оставив дверь открытой. Бабет посмотрела ему вслед и, убедившись, что он занят своим туалетом, осторожно подкралась к Герману и шепнула ему на ухо:

— Сесиль должна уехать отсюда по приказанию императора… Лебрен провожает ее до Майнца… Это трагическая история!.. Зайдите ко мне на днях, когда Лебрена не будет дома… я все расскажу вам!

При этом Бабет так низко наклонилась к Герману, что он отодвинулся и указал ей на открытую дверь. Она поспешно вернулась на свое место.

Тишина в соседней комнате показалась подозрительной Лебрену, и он, не окончив своего туалета, выглянул из дверей:

— Я сейчас выйду, господин доктор! — крикнул он.

Действительно, Лебрен появился через несколько секунд, совсем одетый и с шляпой в руке. Бабет поспешно накинула шаль и, с видимым желанием подразнить своего сожителя, сказала торжественным тоном:

— Я иду с вами, милый дядя!

— Нет, вы не пойдете с нами, Бабет! — возразил Лебрен и стал уговаривать ее остаться дома, но, видя, что она упрямо настаивает на своем и отвечает смехом на его увещевания, потерял терпение и крикнул сердито:

— Sacre mille, Бабет! Ты останешься, я тебе приказываю!..

С этими словами Лебрен выбежал из комнаты и, закрыв дверь на ключ, догнал Германа, который в это время уже спускался с лестницы. Но едва успели они дойти до крыльца, как Бабет появилась из других дверей и крикнула с громким смехом:

— Счастливого пути, мой седой Меркурий, но ты напрасно беспокоишь себя!

Этот насмешливый возглас смутил Лебрена, он прошел молча несколько шагов и только тогда решился возобновить прерванный разговор, когда они свернули на главную аллею, где Бабет не могла наблюдать за ними.

— Наконец-то мы можем поговорить с вами наедине! — сказал Лебрен. — Я должен сказать вам, что Сесиль… Но что это значит? Сюда спешит камердинер Симеонов, не за мной ли?

Предположение Лебрена оказалось верным. Это был посыльный от госпожи Симеон, которая ожидала на площадке перед дворцом.

— Вот досада! — произнес Лебрен вполголоса, видимо, удивленный таким неожиданным приглашением. — Мне приходится оставить вас… Но вы зайдете завтра к Симеонам, и мы постараемся уговорить Сесиль не покидать Касселя. Ecoutez, дело, по которому она приехала сюда, окончилось благополучно. Король был так милостив, что посетил ее в Ненндорфе и сам сообщил ей об этом. Все устроилось к выгоде мадемуазель Сесиль или, вернее сказать, ее матери… Она стремится в Париж; госпожа Симеон в отчаянии… Однако до свидания, победитель сердец!

Герман с улыбкой посмотрел ему вслед и направился к Левенбургу. В это время Лебрен подошел к госпоже Симсон, которая сидела на скамье под тенью деревьев.

— Вас нужно отыскивать, месье Лебрен, — сказала она, едва кивнув головой в ответ на его поклон. — Чтобы иметь честь видеть вас, я должна была приехать сюда, когда здесь собрался простой народ и не видно ни одного порядочного человека!

— Прошу прощения у вашего превосходительства, но сегодня утром я назначил свидание молодому доктору… как его… все забываю его фамилию! А вечером я собирался к вам… Представьте себе, ему совершенно не известно о том, что произошло в Ненндорфе. Он только жаловался мне, что вы его не приняли, и приписывает это своей навязчивости.

— Я не ожидала от вас такой наивности, месье Лебрен! Разве вы не видите, что он хочет провести вас?

— Меня провести! Вы очень ошибаетесь, мадам Симсон… Нелегко обмануть автора таких романов, как «Les barons de Felsheim» и «L’enfant du carnaval»… Откажитесь от ваших слов, мадам Симеон!