Генрих Кениг - Карнавал короля Иеронима

Некоторые костюмы произвели эффект своей фантастичностью. Явилась теография, покрытая нашитыми и наклеенными ландкартами всевозможных размеров.

Астрономия торжественно выступала среди пестрой толпы костюмированных, на лбу у нее была комета с длинным хвостом, а под рукой огромный глобус.

Генеалогия была украшена с головы до ног крупными и мелкими гербами на белом фоне платья и держала в руках елку, также увешанную гербами, которая изображала родословное древо.

Любитель цветов выглядывал из цветочной клумбы, которую тащил на себе.

Карточный игрок явился в костюме из карт и в четырехугольной шапочке, изображавшей четыре масти.

Но всего больше привлекал к себе внимание аптекарь со ступкой на голове вместо шапки и пестиком, привязанным к затылку, в виде косички. Грудь его была увешана рецептами, в левой руке был аршинный прейскурант разных медикаментов, по правую руку его шел провизор, нагруженный, как разносчик, банками, склянками, коробками, пакетами и прочим. Тем, кто толпился около него и обращался с вопросами, он раздавал медикаменты или рецепты, в которых были не только лекарства от болезни, но и предписания относительно образа жизни вообще, написанные в ироническом тоне. Таким образом запас лекарств и рецептов скоро истощился и аптекарь, доставив приятное развлечение остальным маскам, расхаживал между ними в качестве постороннего зрителя.

Король, по своему обыкновению, постоянно менял костюмы, но его нетрудно было отличить от других, как по фигуре и манере держать себя, так и по смелому обращению с дамами. Тем не менее все делали вид, что не узнают его и бесцеремонно обращались с ним, что особенно нравилось ему.

Под конец переодевания и ухаживание за дамами настолько утомили короля, что он решил остаться в костюме крестоносца, и вместе с маской, одетой монахом, прошел в кабинет Бюлова, драпированный в виде палатки и освещенный сверху матовой лампой.

Оба сели на диван, стоявший в нише, и сняли маски.

— Ну что, Берканьи? Отыскали ли вы среди масок генеральшу Кудра? — спросил с живостью Иероним.

— Если не ошибаюсь, ваше величество, то она сегодня в костюме цветочницы. Этот легкомысленный наряд вполне подходит к ее нравам. Когда я попросил ее дать мне цветок, который бы служил символом любви, мне показалось, что это ее голос, как ни старалась она его изменить.

— Странно! Она почему-то ни разу не попалась мне на глаза, а я тотчас бы узнал ее по роскошным формам и страстным телодвижениям. Известно ли вам, здесь ли ее таинственный друг, с которым она видится по вечерам? Неужели вы до сих пор ни узнали, кто он! Вам положительно не везет Берканьи относительно тайных корреспондентов и тайных любовников.

— Прошу извинения, ваше величество, вы сами стеснили меня своим приказом щадить его. Если бы можно было арестовать его, то нетрудно было бы обнаружить эту тайну, хотя он меняет часы своих посещений, является в разной одежде и всегда хорошо вооружен, так что мои агенты не решаются подойти к нему. Если они начинают следить за ним, чтобы узнать, где его квартира, то он тотчас же исчезает куда-то.

— Вы должны приискать молодого и более ловкого агента или увеличить число ваших шпионов. Мне не хотелось бы прибегать к насилию, во избежание огласки, потому что неизвестно в каком положении дела смелого рыцаря. Не забывайте, что ваши агенты не числятся больше на государственной службе и подлежат строгой ответственности за всякое насилие!

— Раза два во время давки при театральном разъезде, — заметил Берканьи, — он садился в карету генеральши и уезжал с ней.

— Не может ли Вюрц проведать что-либо через горничную генеральши?

— Нет, потому что она окончательно подкуплена и выдает моего агента, так что всякий раз после его расспросов таинственный посетитель становится еще осторожнее и пускается на новые уловки…

— Тише! Сюда идет шутовской аптекарь! — шепнул Иероним. — Не известно ли кто это?

— Говорят, что это граф Липпе.

— Ну, едва ли!

— Во всяком случае такой костюм может придумать только немец.

Оба надели маски и вышли из комнаты в тот момент, когда оркестр заиграл кадриль.

Одним только приближенным короля было известно, в каких отношениях находился с ним бывший генерал-директор полиции. Иероним был вполне доволен, что новая полиция перешла в руки Вариньи и шпионы уничтожены, но сам не мог обходиться без тайной полиции, к которой приучил его Берканьи. Поэтому бывший генерал-директор сделался его доверенным лицом и навербовал несколько человек, которые занимались шпионажем для личных целей короля. Главным агентом был Вюрц, который не понравился новому начальству и был уволен, вследствие чего обратился к своему старому начальнику, который опять принял его к себе. Вюрц, поступив на частную службу, усердствовал более, чем когда-либо, но так как не мог открыть тайного посетителя генеральши Кудра, то старался выслужиться другими способами. Он же сообщил Берканьи о приключении Адели в будуаре обер-гофмейстерины.

Королю было крайне неприятно, что тайна будуара, которая могла глубоко огорчить его любимца Морио, известна таким людям, как Берканьи и его агент, и такой своенравной женщине, как мадам Сала. Он отдал приказ Берканьи объявить Вюрцу и Анжелике, что, при малейшей нескромности с их стороны, они будут немедленно высланы из Касселя; и сам за придворным обедом намекнул генеральше Сала, что она должна хранить втайне известное ей приключение.

Между тем аптекарь, пользуясь удалением крестоносца и монаха, сел в самый темный угол комнаты в надежде, что до конца кадрили никто не потревожит его и ему удастся отдохнуть на свободе. Но это ожидание оказалось напрасным, потому что тотчас же вошли две женские фигуры: цветочница и пилигримка, которые с видимым раздражением разговаривали друг с другом.

— Наконец-то, мы одни! — сказала цветочница по-французски.

— Кто вы такая? И что вам угодно сообщить мне? — негодовала пилигримка.

— Я хочу вас спросить: как вам могло прийти в голову кокетничать с королем? Зачем вы навязываетесь ему, жалкая тварь! Вы напрасно воображаете, что крестоносец сжалится над вами? Чем вы можете прельстить короля? Кто бы вы ни были… видите, вот для чего я привела вас сюда!

С этими словами разгоряченная маска ударила по голове пилигримку с такой силой, что ее шляпа слетела на пол.

Пилигримка в свою очередь схватила цветочницу за руку и, сняв со своего лица маску, стала звать на помощь.

Аптекарь подбежал к ним и удержал цветочницу, которая хотела обратиться в бегство. Оскорбленной пилигримкой была Люси Делагэ, падчерица Симеона.

— Остановись, маска! — приказал он. — Мадемуазель Делагэ желает знать: кто осмелился оскорбить ее таким недостойным образом!