Генрих Кениг - Карнавал короля Иеронима

— Чтобы иметь возможность подробно доложить о ней вашему величеству, — сказал Берканьи, — я лично передал ей письменное разрешение жить в Касселе. Квартира ее убрана с большим вкусом, и сама она произвела на меня необыкновенно приятное впечатление своим свежим, молодым личиком и живостью. Но, сознаюсь, что несмотря на это я вполне убежден, что она вовсе не графиня, а просто авантюристка. Она подробно расспрашивала меня о придворном этикете, потому что намерена представиться ко двору. По этому поводу я потребовал у нее документы относительно ее графского происхождения и назначил самый короткий срок для представления их. Чем меньше будет она иметь времени, чтобы сочинить ту или другую романическую историю, тем скорее доберемся мы до истины.

Берканьи достиг своей цели. Король был, видимо, заинтересован и, задав несколько вопросов относительно наружности шведской графини, поручил генерал-директору полиции устроить как бы нечаянную встречу с ней. Предлогом мог служить осмотр загородного дворца Шенфельд в назначенный час; король обещал приехать туда верхом, как бы для прогулки, чтобы увидеть вблизи мнимую графиню.

Когда этот сюжет для разговора истощился, Берканьи сообщил королю о прибытии любимого романиста короля, который вызвал его из Парижа в качестве своего чтеца и библиотекаря.

— Очень рад слышать это, — сказал Иероним. — Он будет читать мне газеты и бюллетени и, кстати, займется выбором и покупкой книг для моей библиотеки. Он отличный рассказчик и сообщит мне разные новости из Парижа. Сегодня мы опять возвращаемся в нашу загородную резиденцию, привезите его завтра ко мне, я велю приготовить комнаты, в которых он может поселиться.

Вошел секретарь Маренвилль с бумагами и положил их на стол для подписи. Король так обрадовался его приходу, что Берканьи счел не лишним тотчас же удалиться.

Король, оставшись наедине со своим секретарем, встал с кресла и пересел на кушетку.

— Наконец-то! — сказал он с досадой. — Надеюсь, Маренвилль, вы не станете занимать меня глупым пасквилем на Бюлова, а сообщите мне что-нибудь более интересное. Все раздражает меня, потому что дела складываются не так, как я хотел бы. В последнее время я даже не имел возможности поговорить с вами из-за этих несносных празднеств. Между прочим, меня беспокоит то обстоятельство, что Сесиль не хочет больше довольствоваться обществом, которое она встречает в доме Симеонов, и стремится в большой свет, а старик поддерживает в ней эту фантазию.

— Все это в порядке вещей, — отвечал со смехом Маренвилль: — Почтенный дядюшка имеет совершенно превратное понятие о племяннице своей супруги. Он считает ее милым, талантливым ребенком, который случайно попал на ложную дорогу, вступив на сцену, и надеется, что она, пожив в его семье, опять будет вести себя, как следует. Вы знаете, ваше величество, что Сесиль Геберти может разыграть какую угодно роль. Ма parole d’honneur! — трудно выдумать более комичную историю. Служитель Фемиды очутился с повязкой богини на глазах благодаря своей супруге; он держит в руках весы правосудия, а король держит в объятиях особу, взятую им на свое попечение!

— Перестаньте, Маренвилль, не накликайте на меня беды! — возразил, улыбаясь, король. — Обман может обнаружиться, Сесиль способна сама сорвать повязку с глаз старика. Нужно чем-нибудь умилостивить ее, она уже не раз ставила меня в неприятное положение своей неосторожностью. Вспомните, как она неожиданно явилась вслед за мной в Фонтенбло во время празднеств, устроенных по случаю моей свадьбы. Император был вне себя от гнева и, если узнает, что она опять здесь, то мне несдобровать. Внушите, чтобы она по крайней мере не разглашала своей фамилии; агенты Наполеона извещают его обо всем, что делается у нас.

— Всего было бы лучше, — сказал секретарь, — если бы Сесиль по приезде в Кассель с первого же дня изменила свою фамилию.

— Вот было бы кстати! — воскликнул со смехом Иероним. — Разве могла она явиться в дом своего дяди Симеона под чужим именем и с фальшивым паспортом?

— Pardon! Я упустил из виду это обстоятельство! — ответил секретарь.

— Другое дело, если бы мы нашли подходящего молодого человека и женили его на ней, тогда она могла бы явиться в обществе под новой фамилией. Разумеется, в Касселе столько дам, что я легко могу обойтись без Сесили, но если ее выслать отсюда, то она непременно устроит скандал… Впрочем, она настолько очаровательна, что я ничего не имею против того, чтобы она осталась здесь… Ecoutez! Я устрою себе подобие Sans-Souci, или, говоря попросту, загородный дом в уединенном месте, и буду приезжать туда для охоты. Мы отправим туда Геберти, и чем скорее, тем лучше, а мужа ее мы назначим дворцовым префектом или чем-нибудь в этом роде.

— Одним словом, когда король вздумает отдыхать после охоты в своем Sans-Souci, муж Сесили будет отсылаться в Кассель с убитой дичью.

— Gaillard!.. — заметил одобрительно Иероним. — Разумеется, впоследствии, когда эта история потеряет для общества интерес новизны, молодая женщина опять вернется в Кассель.

— А вы предоставите ей наслаждаться семейным счастьем и найдете себе что-нибудь новое…

— Eh bien, что-нибудь свежее… Сердце мое безусловно жаждет новой любви! Вообще я решил выключить из списка некоторые имена. Что вы скажете на это, Маренвилль?

— Прекрасно, ваше величество! Но, вероятно, вы пожелаете опять пополнить список и остановите ваш выбор на лучших здешних фамилиях, чтобы заручиться их преданностью…

— Прежде всего я хочу отделаться от Бабет, как она ни мила, но у нее, на мой вкус, слишком… A propos! Сюда приехал Pigault-Lebren; мы уступим ему Бабет и поселим их во флигеле летнего дворца.

— Конечно, подчас бывает приятно вспомнить старину, а Бабет будет вблизи! — заметил со смехом Маренвилль.

— Поймите, что я умираю со скуки в это лето! — продолжал Иероним. — Ecoutez! При дворе ходят толки о необычайной красоте одной молодой дамы… chose! Если не ошибаюсь, то она замужем за начальником отделения в министерстве внутренних дел…

— Мадам Гейстер? — спросил Маренвилль.

— Совершенно верно, мадам Гейстер… Разве вы знакомы с ней?

— Я встретил ее случайно у министра Симеона, молодые приезжали к нему с визитом… Действительно, она замечательно красива…

— Ну, вот! — прервал король. — Все в восторге от нее, не исключая дам, которые сами имеют притязание на красоту. Говорят, что она бесспорно самая красивая женщина в Касселе, и вы до сих пор не показали ее мне!

— Это совершенно незаслуженный упрек, ваше величество! — возразил, улыбаясь, Маренвилль. — Я хорошо помню, что ни одна красивая женщина не должна существовать в нашей резиденции, иначе как de par le roi! и уже навел все необходимые справки…