Мармадьюк Маллоу - Универсальный саквояж миссис Фокс

«Утро парижанки» прошло на ура. Даже лучше, чем «Грабитель в гареме» (из которого, кстати, так убедительно еле унес ноги Д.Э. Саммерс в главной роли). И, пожалуй, лучше, чем «Любовник моей бабушки», в котором блистал Бобби. М.Р. Маллоу, он же Р.Т. Козебродски смотрел и вздыхал. На экране он сам, в роли все того же любовника, стремительно покидал дом дамы своего сердца: вылез из шкафа, в панике стукнулся головой о верхнюю полку, на которой обнаружился коллега, прополз под кроватью, под которую залез один, а к дверям бросились уже двое, спрятался от мужа, который завтракал, ни о чем не подозревая, за спинкой кресла увидел торчащие из-под занавески мужские полуботинки, кинулся в прихожую, где немедленно замер, неестественно согнувшись, рыцарь в средневековых доспехах. Наконец, дверь, счастливое избавление. Вслед приподнял, дружелюбно улыбаясь, подозрительную чужую шляпу Бобби.

Ничтожество. Сплошное ничтожество. Сколько Джейка ни переодевай, как ни надвигай на лицо шляпу, ни ставь в тень и ни поворачивай спиной, все равно заметно: везде один человек. Особенно с тех пор, как дела пошли так себе и Свистунофф отказался от ролей. Его душили страсти: с одной стороны, хотелось славы, с другой – эта же душа трепетала, как студень, от страха, что узнают братья по вере. Китти, конечно, помогает время от времени по доброте душевной, так у нее то времени нет, то настроения. Бесплатная помощь – она и есть бесплатная. Джорджи – отличная девчонка, настоящий друг, работает за обед и не портит людям нервы, только актриса из нее, как из ночного горшка яхта. Да и Бобби уже примелькался. И вообще…

– Ничтожество. Сплошное ничтожество! – шептал себе под нос М.Р. Маллоу, терзая зубами поля шляпы. – Завтра же утром нас здесь не будет!

– Не завтра, – тихо сказал Д.Э. Саммерс, нагнувшись к его уху. – Сегодня. Пока наш делатель добрых дел не прибежал.

Дюк повернулся к нему.

– Афиша? – сиротским голосом спросил он. – Афиша, да? Я на тумбу сегодня, кажется, внимания не обратил.

– Должны же мы заплатить нашей дуре на кассе, Джорджи что-нибудь, и вон, механику, – Д.Э. кивнул на длинного, почти как он сам, худого парня с большим носом, большими ногами и руками, как грабли.

Тот крутил ручку проектора. На лице его была отрешенность.

– Мелочь, – продолжал Джейк, – но хотя бы поделимся. Парень два года на нас горбатится, хоть бы слово сказал. Вот где христианская добродетель: мученик, слов нет.

Джейк помолчал и добавил:

– Зато он делает то, что любит!

Дюк долго, сочувственно смотрел на механика. Потом спросил:

– А тапер?

Шустрый чернокожий лихо отбивал матчиш, поворачиваясь иногда, чтобы стрельнуть в публику улыбкой. Зубы у него были белые, как клавиши инструмента, лоснящая коричневая рожа – счастливая, глаза – блестящие, – в общем, заведение не могло желать лучшего. Рояль, «Cтейнвей миниатюр», купили почти новый, семьсот долларов. М.Р. сам выбирал.

– Этот пострадает меньше всех, – Джейк напряженно о чем-то размышлял. – Он днем и после нас в ресторанах играет, а утром, кажется, еще и уроки дает.

Но все-таки повернулся к компаньону. М.Р. грыз ногти.

– Ну, что ты хочешь, чтобы я сделал? – шепотом закричал Джейк. – Всем по пять центов раздал? Ты бы лучше подумал, куда мы сами денемся!

– Ерунда, в соседний город – и хватит. Ты бы лучше подумал, чем заниматься будем!

– Чем заниматься, я пока не знаю, – медленно проговорил Д.Э. Саммерс, – но только сматываться нужно чем дальше, тем лучше.

М.Р. выкатил глаза, почти заткнув за пояс тапера.

– Почему? – мертвея, прошептал он.

– Потому. Потому, сэр, что община, – шепот Джейка сделался зверским. – Этих молокан кучка здесь, кучка во Фриско, кучка где-то еще. Передадут наше описание – и привет, не спрячешься. Свистунофф не зря дергается: мало, что сам засветился, там же три тысячи семьсот баксов общинных денег потрачено! Наш с ним договор теперь черта с два скроешь: это его единственная возможность оправдаться. Обманули, подставили, не ведал, во что втянули, не знал, хотел, как лучше – понимаешь?

– Но подожди! Мы же по закону банкроты! Со всеми бумагами! Имущество описано!

Р.Т. Козебродски хотелось все же подвергнуться законным, а не каким-нибудь иным процедурам.

– Вот это ты им и объясни, – сказал Ланс Э. Лауд. – Сможешь?

Этого могло не быть. Если бы только двое джентльменов не воспользовались приглашением Джорджи пожить немного в доме ее бабушки. Дюк еще, когда бумажку с адресом «Сан-Хосе, …» увидел, не хотел.

– Надо совсем с ума сойти, чтобы туда возвращаться! – возмущался он.

– А жить где? На улице? Две таких ночи – и мы бродяги. Нет, я вас понимаю, сэр: тюремная камера – какое-никакое жилье, да и от кредиторов прятаться удобно…

Он как-то даже умолк.

– … но согласиться не могу!

Дюк попробовал возразить, что зачем же ночевать в одном и том же месте, можно в разных. Джейк ответил, что «бродяга» будет написано большими буквами на спине костюмов на третьи сутки. И кстати прибавил, что настоящим бродягам, особенно беглым из тюрем, и вообще всякому сброду, очень понравятся двое чистеньких типов. Ну и что, что имущества – саквояж с парой полезных безделушек. Им-то ведь не сообщили о банкротстве «Лауд и Козебродски»!

Дюк вздохнул. Переупрямить Д.Э. можно, конечно, если постараться, но…

– Это гибель, – обреченно сказал он. – Все. Нам конец. Не понимаю, кстати, почему вас так смущают два месяца за бродяжничество? Это лучше, чем петля. Так хоть две ночи на свежем воздухе – напоследок. А если еще повезет, да нас не сцапают…

– …то вы со своим воспалением легких как раз годитесь для ночевок под открытым небом.

– Ничего себе! Это когда было!

– Иди в зад.

Свистнул поезд, сообщая, что те, кто думает слишком долго, могут на него и не успеть.

– Я знаю, почему тебе туда хочется, – сказал Дюк, когда двое джентльменов, упали на сиденья и отдышались.

– Потому что у нас нет другого выхода!

– Ничего подобного. Ну, ты и дальше будешь серьезную рожу, или уже признаешься?

Д.Э. так изумленно прижал ладони к груди, а потом выставил их вперед, как бы говоря, что решительно не понимает, в чем ему признаваться, что не грех было и поверить.

– В том, что тебе до смерти хочется вернуться на то же самое место, и отыграться! – обвинил М.Р. – Тем более, такой случай!

– Ну, юноша! – приопустил веки Д.Э. Саммерс. – Вы же сами видите: обстоятельства складываются именно так. Случайно, если только мне не изменяет память, не бывает вообще ничего. Отсюда вывод: и это тоже не случайно! А там, кстати, живет не только пара сотен наших бывших клиентов, но и доктор Браун! Которому я должен вернуть пять баксов!