Мармадьюк Маллоу - Универсальный саквояж миссис Фокс

– Обдирай, – велел кок М.Р., указывая на присохшие к ранам лохмотья рубашки. – У меня и так одна нога и сердце слабое.

Коуэн чуть ослабил хватку, но рук не разжал. Дюк обреченно сел на край койки.

– Сэр, – не очень решительно сказал он, – знаете, что я вам скажу?

Джейк пошмыгал носом.

– Ничего! – буркнул он. – Помню я про ваши сигареты Уилса.

– Черта с два – «ничего»! – прищурился Дюк. – Но только, если брыкаться не будешь, идет?

Мистер Саммерс сжал челюсти и принял судьбу, как есть. Кок, брюзжа себе под нос гадости, выливал на раны бренди и накладывал простой грубой ниткой швы (ой, швы, всего-то парочка маленьких!). Потом Сальная Тряпка убрался. За ним, качая курчавой головой, вышел Коуэн.

– Поздравляю вас, вы показали класс! – М.Р. склонился в почтительном поклоне.

Компаньон принял вид независимый и хладнокровный.

– Ладно, дорогой компаньон, – небрежно сказал Дюк. – так и быть, скажу новость: через месяц мы с вами будем в Нью-Бедфорде.

Убытка бармен насчитал на двадцать долларов.

– Ничего себе! – присвистнул Дюк. – Человек приходит поесть и выпить, его сначала хотят ограбить, потом тычут ножом, и он же еще за весь праздник плати?

– А кто, интересно, должен платить? – бармен уперся кулаками в бока и грозно наклонился вперед.

Джейк машинально повернулся: трупа Крысы не было. М.Р. грозно делал бровями: не сдавайся, мол. Но тут Хэннен как раз сказал насчет подштопать, Коуэн направился к ним и Д.Э. быстро сказал:

– Ладно, черт с вами. Деньги завтра!

Он попробовал смыться. Не тут-то было, взяли, как миленького.

Назавтра Дюк предложил одолжить, но было не у кого. Коуэн и сам в кулак свистел, а просить у старшего помощника не рискнули. И цепочка от золотых часов Фокса осталась в собственности ломбарда на Сент-Джордж-стрит.

Крысы больше не было. Коварик на борт не вернулся. Явился только Кангас, изо всех сил делая вид, что он ни при чем, никого не трогал и вообще. Перед отходом судна Хэннен рявкнул в кубрике: «Все на борту?» и ему отозвался нескладный хор: «Да, сэр, все!»

Д.Э. Саммерс смог теперь вздохнуть спокойно. Весело насвистывая, он заменял лопнувший грота-гика-шкот. Высоко забираться не понадобилось, и от этого настроение искателя приключений было еще лучше.

– Куда тянешь, куда ты тянешь? – залаяли за спиной. – Не видишь, угол наветренный!

Это был Кангас. Джейк вытер лоб (солнце палило нещадно) и оценил обстановку. Угол был, точно, наветренный. Если шкот натянуть слишком, изменится угол паруса. Собьется курс. И виноват в этом будет ясно, кто. А как понять, слишком или не слишком? Палубный задрал голову, разглядывая паруса. Стравил немного. Придал верхней лате такое положение, чтобы она смотрела в том же направлении, что и гик. Как будто правильно. Ну, если неправильно, скоро это станет понятно. Уточнять у этого субъекта выйдет хуже. Кангас маячил сзади и собирался не дать палубному пройти. Джейк «споткнулся» и матрос с ругательствами растянулся на палубе.

– Что, – поинтересовался Д.Э. Саммерс, – ножки не держат?

Не знаю, леди и джентльмены, удивитесь вы или нет, только Д.Э. опять оказался под арестом.

– Что это столько ябед развелось? – поинтересовался он у старшего помощника. – То кока юнга обижает, то теперь Кангасу от меня досталось ни за что, ни про что. Вы не знаете, мистер Хэннен?

Хэннен окинул паршивца взглядом.

– Язык-то придержи, – посоветовал он.

– Есть, сэр, придержать язык, – отозвался Джейк. – Но только, боюсь, придется мне поселиться в канатном ящике.

Он посмотрел на молчащего Хэннена и пояснил:

– Ну, я же не Кангас, ябедничать не к лицу.

С этими словами палубный гордо отправился отсиживать очередное нарушение дисциплины.

– Стой! – скомандовал Хэннен.

Джейк остановился. Обернулся через плечо.

– Под арест оба, – сообщил старший помощник.

Находиться в карцере с Кангасом было значительно менее весело, чем одному, и уж точно менее весело, чем с компаньоном. Д.Э. сидел молча. Потом тихонько запел себе под нос:

Кангас перевел на него взгляд.

– О, эту я тоже знаю, – обрадовался он.

И продолжил:

И узники затянули уже хором:

Палубный Саммерс старался петь погромче: у сокамерника было очень так себе с голосом.

– Йо-хо-хо и в бутылке ром! – подтянул снаружи юнга Маллоу.

Он крутился там давно – шел «в трюм за бренди». У М.Р. тоже было не шикарно насчет голоса, но это обстоятельство не имело никакого значения. «Матильда» скрипела и качалась на волнах. Дул попутный ветер. Из-за двери карцера раздавалось:

– А «Прощай, Нэнси» сможешь? – поинтересовался Кангас.

– Не надо, – отмахнулся палубный. – Слушай, заткнись, а? Уши вянут.

Но только не тут-то было, матрос разливался… в таких случаях говорят: «соловьем», а в нашем, очевидно, «ржавыми воротами»:

Джейк зажал ладонями уши.

– Йо-хо-хо, – вздохнул Дюк за дверью. – Господа, а ведь у меня паршивые новости.

– Что, – поинтересовался Д.Э., – опять?

– Еще как, – ответил ему М.Р. – Нам с вами, сэр, грозит штраф.

Кангас прервал свою какофонию и заржал, звучно хлопая себя по коленкам.

– За что? – возмутился Д.Э..

– Капитан обнаружил, что Крысы нет. И Коварика.

– Велика потеря, – буркнул Джейк. – Что, капитан так их любил?