Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена

С меня было достаточно. Мог ли я забыть про то, как при точно таких же обстоятельствах отправлялся на переговоры с Акбар-Ханом? Я поделился опасениями с Терри, и этот благоразумный малый нашел их весьма основательными.

– Но мы не можем оставаться в лагере, – говорит. – Ведь тогда мы потеряем лицо.

Я заметил, что лучше уже потерять лицо, чем волосы, но он только отмахнулся, и Эллисон после некоторых колебаний поддержал его.

– Послание странное, ничего не скажешь, – задумчиво протянул он. – Но если бы Пятнистый Хвост испытывал беспокойство, то приехал бы сам, я уверен. В любом случае неявка на собрание будет означать недостаток доверия, что приведет к краху всех переговоров. Нет, мы должны идти. Да и кто осмелится причинить вред комиссии правительства?

Я бы сказал кто, и посоветовал отправляться, куда ему заблагорассудится, но только, чур, без Флэши. Но перед лицом всех этих янки и на глазах у Элспет подобное было недопустимо, поэтому я озабоченно прикусил язык, и вскоре мы уже выезжали из лагеря. Рядом со мной сидел обливающийся потом жирный священник. Я заметил, как Коллинз сунул руку за отворот сюртука, и пожалел, что не захватил с собой оружия.

Мой дух нисколько не укрепился при зрелище толпы, собравшейся у небольшой рощи, назначенной местом собрания. Казалось, здесь собрались все сиу в мире; мы устроились под парусиновым навесом, а перед нами простиралось море присевших на корточки коренастых фигур, на добрую милю покрывавшее все возвышенности и склоны; размалеванные смуглые лица угрюмы и неподвижны, орлиные перья колышутся на ветру. И на всем этом обширном пространстве царит мертвая тишина, если не считать вырвавшегося из многих тысяч глоток приветственного «хау!» в момент, когда мы занимали места под навесом, топтания лошадей и звяканья сбруи драгун Миллза, да стука зубов одного насмерть перепуганного члена делегации.

Миллз расположил своих парней по флангам от нас, а Боящийся Лошадей и Стоящий Медведь, отведя мустангов налево и построив верховых воинов позади, обратились лицом к громадной массе ожидающих сиу. Я заметил, как Стоящий Медведь украдкой сделал жест Пятнистому Хвосту, сидевшему рядом с Красным Облаком и остальными вождями в первом ряду. Хвост поймал мой взгляд и кивнул, желая, вероятно, подбодрить – в чем я очень даже нуждался. Сидя на хлипком походном стульчике на краю делегации и глядя на толпу, я поймал себя на мысли, что это очень напоминает случай, когда ты стоишь на сцене в день вручения наград в какой-нибудь школе, позабыв текст своего выступления про Долг и Благородство, а публика уже начинает хихикать и возиться. Только здешние зрители не были склонны к веселью.

Эллисон встал и прочистил горло, бросая тревожные взгляды на безмолвную красную массу в двадцати ярдах от него. В этот миг я заметил движение на краях толпы. С обеих сторон к нам приближались конные воины. Они обогнули навес и выстроились за спинами драгун Миллза. Чувствуя, как волосы поднимаются дыбом, я наблюдал за тем, как две длинные шеренги раскрашенных воинов с копьями и ружьями наизготовку, занимают свои места за нашими кавалеристами. Боже правый, да они взяли их на мушку, распределив между собой! В десяти футах позади каждого нашего драгуна расположился конный сиу, и угрожающее значение этого маневра не вызывало сомнений. Эллисон, запинаясь, произнес первые слова обращения, потом разошелся. Я приготовился переводить, но не успел: из первых рядов индейцев раздался хриплый голос, принадлежавший какому-то метису. Значит, они привели собственного переводчика. Это тоже неспроста.

Слева послышался стук копыт – это Боящийся Лошадей и Стоящий Медведь передвинули своих всадников за спины окружавших драгун сиу, так же распределив их между собой! Игра походила на гигантские шахматы с людьми вместо фигур, и чертовски нервировала тех, кто оказался в центре доски. Теперь мы находились в полукольце из трех конных шеренг, и враждебные дакота служили начинкой сэндвича. Им это не нравилось, и они беспокойно крутились в своих седлах. Стоящий Медведь ухмыльнулся и показал им издевательский жест, потом подвел мустанга вплотную к тому месту, где сидел я. Мне стало намного легче при виде соколиного профиля и копья в мускулистой руке – у этого парня был вид человека, которого приятно иметь под боком. Располагавшийся рядом со мной Терри обвел драгун и индейцев хладнокровным взглядом и прошептал: « Quis custodiet ipsos custodes? » [1121]Джону Черити Спрингу он бы понравился.

Эллисон разошелся уже не на шутку, и когда я понял, что речь его не только не примирительна, но даже не тактична, страхи мои возродились с новой силой. Вместо того чтобы напирать на мысль, что оккупация Черных Холмов на деле служит интересам сиу, поскольку сулит им огромную выгоду и далее в том же духе, сенатор принялся читать им мораль, словно Арнольд фагам. Правительство должно контролировать Холмы – и точка. Компенсация будет уплачена, и если потребуется занять еще часть земель на Паудер-ривер, за них заплатят тоже. Я слушал, онемев от ужаса: если этот придурок желал провалить дело, то лучше и придумать не мог. Не в первый раз в уме моем промелькнуло сомнение: не специально ли правительство провоцирует индейцев, чтобы доказать невозможность переговоров и оправдать решение проблемы силой раз и навсегда? Если так, то можно ли было выбрать более удачное время, чтобы поджечь фитиль – в присутствии нескольких тысяч сиу, теряющих с каждой минутой терпение? Зрители уже не сидели молча, повсюду раздавались злые реплики и крики «хо-хо!». Эллисон старался перекричать гомон, и до меня снова донеслась цифра в шесть миллионов. Потом сенатор повернулся и плюхнулся на свой стул, весь красный от натуги и решимости.

Ясно было одно: он не сделал ничего, чтобы Красное Облако и Пятнистый Хвост могли с достоинством принять предложение. Красное Облако поднялся. Когда он вскинул руку и повернулся к комиссии, снова воцарилась тишина. Лицо вождя не выражало ничего; он поправил горделиво спускающиеся вниз концы своего пернатого убора и воззрился на нас блестящими черными глазами.

Но никто так и не узнал, что собирался он сказать, потому что позади толпы раздался крик и все головы повернулись в унисон – было похоже, что перелистнулась огромная коричневая страница. Издали послышался стук копыт, и в разрыве между холмами с правой стороны появилась целая кавалькада индейцев. Вооруженные всадники улюлюкали и визжали, галопом приближаясь к нам. Все собрание вскочило, разразившись приветственными воплями, а эта пернатая орда из пары сотен размахивающих дубинками и копьями индейцев заполонила свободное пространство на нашем правом фланге. Один из них подвел своего мустанга прямо к членам комиссии.