Игорь Болгарин - Адъютант его превосходительства. Том 1. Книга 1. Под чужим знаменем. Книга 2. Седьмой круг ада

Семен Красильников и Василий Воробьев с трудом пробрались сквозь водоворот пестро одетой уличной толпы, очутились возле экипажа.

— Владыка еще правит? — спросил Красильников у тощенькой старушки, чистенькой, с румяными щечками.

— Заканчивает обедню, — сказала старушка и объяснила: — Слышите, уже «Спаси, Господи, люди твоя» поют, значится, скоро выйдет.

И правда, еще даже не успел смолкнуть хор, как из собора повалила толпа. Потом люди потеснились в стороны, пропуская епископа. Он вышел в сопровождении двух послушников в торжественном своем одеянии, с панагией на груди, сияющей на солнце драгоценными камнями.

— Иди! — подтолкнул Красильников Василия, и тот ринулся к дверце экипажа.

— Ваше преосвященство! Позвольте передать! — Василий оказался буквально рядом с епископом и, смиренно склонив голову, протянул к нему руку со свернутым трубочкой письмом.

Епископ, мельком взглянув на Воробьева, сел в экипаж.

— Прошение? — поправив рясу, наконец спросил он.

— Нет, ваше преосвященство!

— Что же?

— Особой важности письмо!

Епископ улыбнулся в бороду: ему чем-то понравился этот настойчивый прихожанин.

— Отдай в канцелярию! Скажешь, что я велел принять.

— Никак нельзя… — начал Василий, но, увидев, что кучер уже подобрал вожжи, с отчаянной решимостью крикнул: — Жалеть будете, ваше преосвященство!

Епископ удивленно посмотрел на Василия Воробьева и приказал кучеру:

— Пошел!

Породистые кони с места взяли рысью. Василий и Красильников разочарованно смотрели вслед быстро катившему по улице экипажу.

— Ну и что теперь? — спросил Воробьев, пряча письмо в карман пиджака. — Может, и впрямь в канцелярию?

— Когда они там прочтут его? И решат отдать преосвященному или выбросят в корзину для мусора?! — Красильников отрицательно покачал головой. — Нет, сейчас мы уже не можем зависеть от случая. Нет времени!

Красильников направился к свободной пролетке. Вслед за ним уселся и Воробьев. Кучер тронул пролетку:

— Куда?

— Пока — прямо, — сказал Красильников.

Тарахтели по булыжникам мостовой колеса, поскрипывая, покачивалась пролетка. Красильников прикидывал: на маяк ехать смысла не было. Может быть, пойти к Бондаренко? Но он предупредил, что обращаться к нему можно лишь в самом крайнем случае. Крайний ли это случай? Не лучше ли завернуть к Наташе и вместе обсудить создавшуюся ситуацию?

— На Корабелку, — сказал Красильников, и кучер хлестко взмахнул кнутом. Василий вздохнул: такие траты были не по нему.

Наташу они застали дома не одну. В комнате сидел еще крепкий, широкий в кости мужчина, горбоносый, с черными вьющимися волосами.

— Входите, входите! — увидев, что при виде незнакомца Красильников замешкался у входа, сказала Наташа. — Я давно хотела представить… Это Митя. Во-первых, он — мой старый товарищ! Во-вторых, он — друг Павла Кольцова, они вместе учились в гимназии. И в-третьих…

— Разве недостаточно «во-вторых»? — едва заметно улыбнулся Красильников и внимательно оглядел Наташиного гостя.

— Нет-нет, в-третьих… это очень важно… Митя состоит в подпольной группе, они решили казнить генерала Слащова… Но об этом лучше пусть он сам расскажет!

Знакомясь, приятель Наташи назвал свою фамилию:

— Ставраки!

Красильников назвался Красновым, Воробьев — Птичкиным. Они перемолвились с Наташиным гостем ничего не значащими фразами о погоде, о ценах на базаре, о последних новостях и слухах — и затем наступила тишина, которую уже не могла, как ни старалась, разрядить Наташа.

Митя наконец понял, что виновником этой затянувшейся унылой паузы является он, и торопливо засобирался:

— Я, пожалуй, пойду? — спросил он, переводя взгляд с Наташи на Воробьева и остановив его на Красильникове, признавая в нем главного.

— Да-да, — кивнул Красильников и успокаивающе добавил: — Мы еще встретимся. Вполне возможно, что очень скоро. В ближайшие же дни. Наташа знает, как вас найти?

— Да, конечно.

Митя вышел из комнаты, быстро пересек дворик. Уже выходя из калитки, не выдержал и обернулся.

— Ты уверена, что он нам не опасен? Чем он занимается, кто он? — холодно спросил Красильников.

— Знаете, я тоже поначалу думала, что он — типичный обыватель, — задумчиво сказала Наташа. — Ну, из тех, кто хотел бы переждать грозу на теплой печке. А потом он рассказал и про подполье, и про Слащова…

— Это слова.

— Он помогал мне, когда я узнала, что вы в Джанкойском лагере.

Лицо Красильникова несколько разгладилось.

— Я так думаю, ему можно верить. Он — надежный товарищ, в этом я убедилась. — Наташа говорила, глядя на Красильникова. И то, что он слушал ее, мягко кивая, как бы соглашаясь, успокаивало девушку.

Когда Наташа смолкла, Красильников одобрительно сказал:

— Что не жалеешь для друзей доброго слова — молодец! — Он на мгновение задумался. — У меня против него возражений нет. Да и расширяться нам надо. Новые надежные люди нужны. И все же… все же осторожность — прежде всего!..

Потом Красильников рассказал Наташе о встрече с Бондаренко, о подпоручике Уварове. Теперь было необходимо, чтобы о возвращении Уварова узнал барон Врангель. Решили уведомить барона с помощью епископа Вениамина, одного из немногих, кто имел свободный доступ к главнокомандующему. И вот такая неудача!

— Но зачем Вениамин? — горячо воскликнула Наташа. — Может быть, лучше всего прямо к Врангелю? Я могу пойти!

— Да кто ж тебя допустит к Врангелю? — вразумляюще, словно малому ребенку, сказал Красильников. — Тебя и в штаб-то, не уверен, пустят ли. Скорее всего сразу в контрразведку заметут… Вон епископу и то не смогли письмо всучить!

— А если я?

— Не уверен, что и у тебя что-то получится. Не допустят тебя к нему. Письмо велят передать в канцелярию… А времени у нас в обрез.

— Так что же делать?

— Да что я вам, Бог, что ли? — вскипел Красильников. — Васька спрашивает. Ты тоже! Откуда я знаю, что делать!

Часы вдалеке, на кухне, прокуковали четыре часа пополудни. Наташа легко поднялась, деловито сказала:

— Где письмо? Давайте его сюда! Я попытаюсь!

Красильников и Воробьев вопросительно посмотрели на нее.

— Есть только одна возможность сегодня же передать письмо епископу, — пояснила Наташа. — Одна-единственная. С помощью Тани Щукиной.

— Как? Она еще здесь? — удивился Красильников.

— Два дня назад я мельком видела ее. Она со своим отцом шла мимо… — Наташа взяла из рук Красильникова письмо. — Я попытаюсь упросить ее.

— Вот! — радостно воскликнул Красильников. — Я всегда знал, что ты умница! Но что ты такая умница… Постой, а где же они живут?

Но Наташа уже умчалась. Она не хотела рассказывать, как, увидев Таню, движимая любопытством и ревностью, которая, оказывается, никуда не исчезла, отправилась следом и обнаружила дом, в котором жила девушка. С тех пор она несколько раз гуляла возле этого дома, сама не зная, зачем она это делает, зачем рискует. Скорее всего, ей хотелось просто поговорить о Павле — пусть с соперницей. Даже лучше с соперницей!