Юрий Лиманов - Пять лет спустя или вторая любовь д'Артаньяна (СИ)

— Ваша милость, — услыхал Атос его голос. — В этом кресле только грешникам дожидаться своей очереди в чистилище. Пойду-ка я, пожалуй, в конюшню, там и вправду душистое свежее сено…

Стукнула дверь, все затихло.

В ноги Атосу прыгнула давешняя черная кошка с белой манишкой на груди, покрутилась, улеглась и громко замурлыкала… Он задремал.

Разбудил его негромкий стук в дверь.

— Войдите! — крикнул он. — Дверь не заперта.

Вошли два молодых дворянина, один совсем еще мальчишка, невысокий и худенький, другой постарше, но тоже еще безусый.

— Святой отец, пустите переночевать! Мы с моим пажом заблудились, замерзли, нам бы до утра согреться, — голос старшего дворянина был мелодичен и приятен и выдавал в нем хорошо воспитанного человека.

— Пожалуйста, мсье, — сказал Атос. — если вы согласны удовлетвориться половиной моей комнаты, а ваш юный паж может устроиться в прихожей в кресле.

Молодые люди стали шептаться между собой, Атос слышал, как они весело смеялись.

— Благодарю вас, господин кюре, мне это подходит, — сказал дворянин.

— В таком случае можете еще и поужинать, там, на столе остатки хлеба и жареного мяса. Вода в кувшине. Но постарайтесь поменьше шуметь. Я провел сегодня весь день в седле, а завтра у меня важная встреча и хотелось бы хорошенько выспаться.

Сказав это, Атос закрыл глаза и попытался заснуть.

Но сон не возвращался. Более того, Атос против воли прислушивался к молодым, жизнерадостным, веселым голосам и ему все явственное казалось, что в комнате рядом с ним находятся не юные дворяне, а две расшалившиеся молодые женщины.

Наконец, они утихомирились. Спустя некоторое время скрипнула дверь в прихожую, затем тяжело вздохнуло старое кресло — видимо, паж устроился на ночь. Молодой дворянин еще какое-то время сидел за столом. Дремота стала потихоньку овладевать сознанием Атоса, пронеслись какие-то видения, потом ему почудилось, что он стоит в дверях апартаментов королевы в Лувре и оттуда на него волнами накатывают восхитительные, волнующие запахи итальянских парфюмов и кельнской воды. В полусне он почувствовал, как рядом с ним ворочается чье-то горячее тело, потом раздался протяжный вздох, запах чудесных духов усилился, и гость придвинулся к нему.

Атос отодвинулся к стене, выныривая из полусна.

— Не волнуйтесь, святой отец, я не собираюсь совращать вас и склонять к противоестественной любви — я не мужчина, я женщина.

Атос еще дальше отодвинулся к стене, благо постель была, как мы уже сказали, широкой.

— Вы можете легко убедиться, святой отец, что я женщина, если только согласитесь дать мне вашу руку, — с этими словами говоривший взял руку Атоса и положил ее себе на грудь.

В ладонь удобно легла упругая женская грудь, а пальцы ощутили затвердевший сосок, венчающий эту восхитительную полусферу. Горячая волна пронизала все тело Атоса, он повернулся лицом к женщине, прижавшейся к его плечу, на него пахнул тот самый дразнящий запах духов, что чудился ему в полусне… Последнее, что он помнил, был холод замерзших маленьких женских ножек, ищущих тепла и убежища под его половиной одеяла, и возмущенное мяуканье кошки, разбуженной неожиданным и наглым вторжением…

Он проснулся, когда в крохотном окошке забрезжил серый свет.

Угли в очаге погасли, стало холодно. Он осторожно приподнялся, вгляделся в прекрасное женское лицо, полускрытое от его взора волной светлых волос, смутно знакомое, как кажутся знакомыми все женские лица на твоей подушке, вздохнул — ему вспомнились безумства, что совершили они в эту ночь, но будить прелестную незнакомку не стал, а осторожно выбрался из постели, собрал свои вещи и вышел в прихожую.

В кресле, закутавшись в два подбитых мехом плаща, спал паж. Два других плаща, его и Гримо, висели на колышках, вбитых в стену. Он взял их, осторожно приоткрыл дверь. Серый предутренний свет упал на лицо пажа, и Атос понял, что перед ним женщина. Впрочем, этому он уже не удивился. Поразило его то, что он знал ее: это была маленькая Кити, та самая служанка миледи, которую Арамис когда-то пристроил к Мари Мишон, своей подружке в Туре. Мари Мишон… Господи! — сообразил он. — Ведь этим именем прикрывалась всем известная… Значит его таинственной любовницей на одну ночь была герцогиня де Шеврез, сумасбродка, сорвиголова, авантюристка, существо непредсказуемое и любвеобильное, скорее всего, соблазнившаяся возможностью совратить молодого священника и ввергнуть его в геенну огненную… Вот почему ее черты показались ему смутно знакомыми…

Он пошел в конюшню, разбудил Гримо, умылся ледяной водой, не переставая думать о прихотях судьбы и удивляясь той необъяснимой легкости, которую ощущал во всем теле, несмотря на изнурительную прошедшую ночь…

Они с Гримо прискакали к парку, когда солнце еще не поднялось над дальним лесом. Морозило. В темно-голубом небе лениво проплывали светлые облака, все предвещало ясный, солнечный день. Парк спускался прямо к реке. Здесь, на небольшой полянке, уже расхаживал виконт де Вард. В стороне стояли два дворянина, укутанные в плащи, а чуть поодаль слуги держали коней.

— Доброе утро, господа. Кто из вас согласился стать моим секундантом?

— Барон де Совер, к вашим услугам, — поклонился один из молодых людей.

— Граф де Ла Фер, — поклонился в ответ Атос. — Позвольте выразить вам мою признательность.

— Может быть, приступим к тому, ради чего мы собрались! — нетерпеливо воскликнул де Вард.

Атос не обратил на его слова внимания.

— И коль скоро вы были столь любезны, барон, что согласились секундировать мне, я прошу вас оказать мне еще одну услугу: в случае, если я буду убит или ранен, помочь моему слуге отвезти меня в селение. А теперь я к вашим услугам, виконт! — с этими словами Атос сбросил плащ, шляпу, обнажил шпагу и встал в классическую позу, словно был на уроке фехтования.

— Граф, вы имеете полное право отбросить ножны, чтобы они вам не мешали, — крикнул барон.

— Вы очень любезны, барон. Я благодарен вам, но предпочитаю не следовать вашему совету. Видите ли, я оттачивал свое мастерство не в гимнастическом зале, а в реальном бою. Мне никогда не мешают ножны.

Как и предвидел Атос, де Вард начал с яростных атак. У него оказалась твердая, сильная рука, он обладал опасной быстротой реакции, но злость туманила ему разум, и он дважды чуть не наткнулся на шпагу экс-мушкетера.

Атос мысленно похвалил себя за предусмотрительность: почти месяц воздержания от вина вернули ему былую уверенность и твердость руки. Он стал постепенно теснить подвижного, верткого противника.

Секунданты поняли, видимо, что развязка близка, и подошли поближе к сражающимся.

Краем глаза Атос отметил, что многоопытный и потому осторожный Гримо в ответ на это направил коней поближе к поляне, ему показалось даже, что он услышал щелчок взводимого курка седельного пистолета.