Александр Нимко - Амазонки Атлантиды

– А мне кажется, что она просто съехавшая с катушек колдунья, – заметила я. – И мы никогда не узнаем причину, толкнувшую ее на бунт.

– Все мы узнаем, Никатея, – проговорила Вагна. – Узнаем, чьи политические интересы здесь прослеживаются.

Я даже не стала спорить с сестрой. В ее самоуверенности, на мой взгляд, зачастую скрывался ее самообман.

И все это вскрылось через несколько дней. По городам империи прокатилась волна диверсий, нашпигованная черной магией. Словно все зло одновременно вылезло на свет, никак не заботясь о своем обнаружении. От всего этого тянулся такой шлейф, что все эти деяния на способности Глории явно не тянули. На вершине пирамиды заговора стоял кто-то более могущественный, к человеческому роду отношения не имеющий.

А затем в двух городах-резервациях поднялось открытое восстание. На улицы вышли тысячи мужчин, обслуживающих заводы и фабрики. Они занимались поджогами, грабежами и убийствами. Царица Людина направила на подавление мятежа Первый армейский легион. Но это оказалось только началом. Назревала гражданская война. Все случаи бунтов носили признаки влияния атлантских колдунов. Лишь спустя месяц мятеж подавили три дополнительных легиона амазонок-воительниц. В столкновениях погибли тысячи рабочих-мужчин.

Царица Людина яростно металась по тронному залу, словно тигрица в золотой клетке. Все офицеры Легиона Белых Дам собрались здесь в ожидании приказа.

– Мною получены тревожные вести, – начала она. – Глория открыто стала служить атлантским колдунам.

– Колдовские хитрости еще никого не защитили от быстрого меча, – заметила Элиза. – Колдуны расстаются с жизнью так же легко, как и все смертные.

Глаза царицы сузились, в них заиграли огоньки.

– Выбор сделан! Чем закончится этот танец, никто предположить не в силах, – проговорила она. – В игру вступили атлантские колдуны, и сейчас им противостоит Серебряный Легион моего сына Валиуса. Нам предложили объединиться под знаменем Атлантиды, но я отказалась.

Царица с озабоченным видом заглядывала в глаза своих лучших и преданных воительниц. Сейчас ей недоставало уверенности. И, подобно стареющей охотнице, она понимала, что время идет слишком быстро, а она уже не такая резвая, как в молодости.

– Я приказываю вам захватить Глорию, – выпалила Людина. – Я желаю уже вечером знать, что Легион Белых Дам в полном составе отправился в экспедицию. Если нужно, возьмите в помощь черных девственниц Первого армейского легиона. И ни в коем случае, во имя Бога Ра, вы не должны принуждать отступниц к миру. Даже закованные в цепи они мне здесь не нужны.

– Я исполню твою волю, матушка, – спокойно ответила Вагнеса. – Мы сегодня же отправляемся по их следу. Этой ночью мы выступаем.

– Ступайте, мои верные воительницы! И помните слова клятвы!

Поздней ночью из центральных ворот Бакстера выезжал Легион Белых Дам. Серебряные кольчуги воительниц тускло поблескивали под светом ночной Венеры. Они ехали по четыре в ряд, а копыта черномастных жеребцов гулко стучали по гранитной мостовой. Это были закаленные во многих сражениях воительницы империи, блестяще владеющие всеми видами оружия и законами магии.

За воротами от Легиона отделились конные разведчицы Элизы, более проницательные и самостоятельные в своих действиях. Перед ними стояла задача разведывать дорогу и прикрывать наше продвижение. Я ехала рядом с Вагнесой во главе колонны под развевающимся белым знаменем Легиона.

Без отдыха и сна мы сутки двигались на восток, потом на юго-восток и снова на восток. Мы все дальше и дальше углублялись в непроходимые чащи империи в поисках амазонок-отступниц Глории. Каждый час был хуже предыдущего, становилось все холоднее и опаснее. По сторонам дороги простирались сожженные поля и сады, где торчали, как столбы, черные деревья. На открытых местах вдоль дороги виднелись заброшенные фермы. Там царствовали сорняки и вереск, и в них чудилось что-то неуловимо дикое. Во всем этом ощущалось беспокойство и уныние, присутствие чего-то нереального, словно злая сила исказила эту местность. Людей мы не встречали, только волки выли по ночам.

За гранитным трактом дорога превратилась в две колеи, проложенные в траве. Она петляла, как змея, и пересекалась с другими, еще более узкими. Порой она пропадала вовсе и появлялась через сотни метров спустя, такая же узкая и еле заметная. Местность здесь была довольно разнообразная – невысокие холмы и поля-террасы пересекались рощами и лугами.

Вскоре мы увидели первую могилу у дороги – маленькую, вырытую для ребенка. На сыром холмике лежал красный изумруд. Далее мы заметили целый ряд свежих могил, и подобные находки участились. У кого-то не было времени на обычную кремацию, и тела просто зарывали в землю.

На одном из участков нашего пути из подлеска внезапно выскочили боевые тигрицы Людины. Наши жеребцы шарахнулись в стороны, а некоторые взвились на дыбы. Через некоторое время кони успокоились, и, поурчав немного, тигрицы удалились. Впоследствии на глаза они нам попадались довольно редко. Хотя чувствовалось, что они трусили где-то невдалеке, как обычные фермерские собаки. Но мы знали, что тигрицы разведывали дорогу впереди и наблюдали за происходящим позади нас. Каждый вечер наши полосатые подруги на время подходили к костру, недолго крутились рядом и потом исчезали. Иногда они приносили нам оленей на ужин. Я всегда чувствовала взгляд желтых тигриных глаз, охраняющих нас и контролирующих местность вокруг.

На закате очередного дня мы заметили красное зарево на предвечернем небе.

– Или мы сбились с пути, или солнце заходит на севере, – проговорила рядом ехавшая Вагна.

– Нет, сестра, это пожар, – ответила я. – Просто ветер дует не в нашу сторону.

– Дальше не поедем, заночуем здесь, – скомандовала Вагнеса.

В наступивших сумерках пожар разгорался все сильнее и сильнее, и теперь казалось, что пылает весь северный небосклон. Иногда даже чувствовался запах дыма, хотя ветер и не менялся. К утру пожар догорел, но тревога не покидала нас. Всю ночь слышался волчий вой и слабые звуки, похожие на человеческие крики.

Утром через несколько часов мы добрались до места, где прежде было поселение. Поля вокруг него обгорели, а от домов остались обугленные каркасы.

– Чем это воняет? – спросила Вагнеса, втянув в ноздри воздух.

– Тухлой рыбой, – ответила я.

– Не обманывайся, Никатея, – проговорила Вагна. – Это вкус грядущего. Пойди лучше посмотри.

Я слезла с лошади и пошла к ближайшему дому, тихо ступая по обгоревшей траве. Вагна смотрела мне вслед с мучительным выражением, которое появлялось у нее на лице в минуты сомнений.