Бернард Корнуэлл - Властелин Севера. Песнь меча (сборник)

Но я знал, что он собирался сказать. Что мы должны отправиться в деревню и защитить ее – но Ралла понимал, каким будет мой ответ.

Я бы ответил, что мы не знаем, на которую из деревень напали датчане. Но даже если бы я это знал, то не стал бы ее защищать. Знай мы заранее, куда направляются враги, мы могли бы прикрыть селение. Я мог бы разместить свой небольшой отряд в деревенских домишках, и, когда появились бы викинги, мои воины выскочили бы на улицу с мечами, топорами и копьями и убили бы нескольких противников. Но в темноте многие из врагов спаслись бы, а я этого не хотел. Я хотел, чтобы погиб каждый датчанин, каждый норвежец, каждый пустившийся в набег воин – все, кроме одного. Единственного выжившего я послал бы на восток, чтобы рассказать викингам, разбившим свои лагеря на берегах Темеза, что Утред Беббанбургский их ждет.

– Бедняги, – пробормотал Ралла.

Сквозь путаницу ветвей я увидел на юге красное зарево – горела соломенная кровля. Зарево ширилось, становилось все ярче и, наконец, осветило зимнее небо за рощицей. Огонь отражался в шлемах моих людей, словно покрывая металл красной пленкой, и я велел всем снять шлемы, чтобы вражеские часовые на большом корабле, стоявшем впереди, не увидели этот отраженный блеск.

Я тоже снял свой шлем с серебряной волчьей мордой. Я – Утред, властелин Беббанбурга, а в те дни я был властелином войны. Я стоял на борту судна в кольчуге, в кожаной одежде, в плаще, при оружии, молодой и сильный.

Половина моего отряда находилась на судне Раллы, в то время как вторая половина была где-то на западе, верхом, под командованием Финана. Во всяком случае, я надеялся, что мои конники ждут там, на западе, окутанном ночью.

А мы на судне развлекались пустыми разговорами, потому что нам предстояло скользнуть вниз по реке, чтобы найти врага, пока Финану приходится вести своих людей через черную ночную страну. Но я доверял Финану. Он будет там, где положено, ерзая и гримасничая в ожидании момента, когда можно будет обнажить меч.

За долгую дождливую зиму мы не в первый раз пытались устроить засаду на Темезе. Но впервые такая попытка обещала увенчаться успехом. Перед этим мне дважды говорили, что викинги явятся через брешь в разрушенном лунденском мосту, чтобы совершить набег на слабые, тучные деревни Уэссекса, – и оба раза мы напрасно спускались вниз по реке и ждали. Но на сей раз мы поймали волков в ловушку.

Я прикоснулся к рукояти Вздоха Змея, своего меча, потом – к висящему на шее амулету в виде молота Тора.

«Убей их всех, – молился я Тору, – убей всех, кроме одного!»

Эта долгая ночь, должно быть, была холодной. Лед окаймлял ямы на полях, там, где их затопила река, но я не помню холода. Я помню нетерпеливое предвкушение.

Я снова прикоснулся к Вздоху Змея, и мне показалось, что он затрепетал. Иногда мне казалось, что этот клинок поет. То была тонкая, еле слышная песня – песня клинка, жаждущего крови; песня меча.

Мы ждали. Потом, когда все уже было позади, Ралла сказал, что я все время улыбался.

Я думал, что наша засада не удалась, потому что викинги не вернулись на свой корабль, пока на востоке не засиял рассвет.

«Должно быть, их часовые нас увидели», – думал я.

Но они не увидели нас. Свисающие ивовые ветви нас прикрыли, а может, часовых ослепило поднимающееся зимнее солнце; так или иначе, ни один из них нас не заметил.

А мы увидели викингов. Мы увидели людей в кольчугах, которые гнали толпу женщин и детей через затопленное дождем пастбище. Викингов было около пятидесяти, и они захватили много пленных. Должно быть, они схватили самых молодых женщин в деревне, чтобы позабавиться с ними. Детей отправят на рынок рабов в Лундене, или во Франкию, что лежит за морем, или еще дальше. Как только женщинами попользуются, их тоже продадут.

Мы находились слишком далеко, чтобы расслышать всхлипывания пленных, но мысленно я их слышал.

На юге, где над речной равниной вставали низкие зеленые холмы, в ясное зимнее небо поднимался огромный клуб дыма, указывая на то место, где враги сожгли деревню.

Ралла шевельнулся.

– Подожди, – пробормотал я, и он замер.

Ралла был сед, лет на десять старше меня, его глаза превратились в щелочки после того, как он много лет пристально смотрел на морскую воду, в которой отражалось солнце. Он был капитаном, воином и моим другом.

– Еще рано, – тихо проговорил я и, прикоснувшись к рукояти Вздоха Змея, снова почувствовал, как дрожит металл.

Враги разговаривали громко, беспечными голосами, смеялись. Они кричали, вталкивая пленников на корабль. Потом заставляли людей присесть на холодном, залитом водой днище, чтобы переполненное судно было устойчивым. Ему предстояло плавание по мелководью вниз по течению, а там, где Темез бежит по каменным уступам, только самые лучшие и самые храбрые капитаны знают фарватер.

Потом воины тоже забрались на борт и втащили награбленное добро: вертела, котлы, лемеха, ножи – все, что можно будет переплавить или использовать.

Смех викингов был резким и грубым. Они только что учинили резню, разбогатеют после продажи пленных, а потому сейчас – веселы и беспечны.

А Вздох Меча тихо пел в ножнах.

Я услышал стук, когда весла чужого корабля вставили в уключины. Кто-то выкрикнул команду:

– Отчаливай!

Огромный нос вражеского судна, увенчанный раскрашенной головой чудовища, повернул в сторону реки. Люди отталкивались от берега лопастями весел, отгоняя судно все дальше в реку. Корабль уже набирал ход, его несло в нашу сторону течение вздувшейся реки.

Ралла посмотрел на меня.

– Пора! – сказал я.

И крикнул:

– Перерезать канат!

Стоявший на носу Сердик полоснул по кожаному канату, привязанному к ветке ивы. У нас было всего двенадцать весел, и все они погрузились в воду, а я тем временем протискивался между скамей гребцов.

– Мы убьем их всех! – крикнул я. – Мы убьем их всех!

– Гребите! – взревел Ралла, и двенадцать человек налегли на весла, борясь с течением.

– Мы убьем всех ублюдков до единого! – заорал я, взбираясь на маленькую носовую площадку, где ждал мой щит. – Убьем их всех! Убьем их всех!

Я надел шлем, всунул левое предплечье в петли тяжелого деревянного щита, поднял его и вытащил Вздох Змея из выстланных овчиной ножен.

Теперь меч не пел. Он вопил.

– Убить! – закричал я. – Убить, убить, убить!

И весла вонзались в воду в такт моим крикам.

Впереди вражеский корабль быстро поворачивался, и запаниковавшие люди на нем пропускали гребки. Враги кричали, искали свои щиты, перебирались через скамьи, на которых несколько человек все еще пытались грести. Женщины вопили, когда воины натыкались на них.

– Гребите! – закричал Ралла.