Валерий Большаков - Варварский берег

Жар не достанет до флейта, а всё равно не по себе как-то…

– Целы? – спросил Олег, оборачиваясь к Пахе и Жеке.

– Да чё нам сделается! – ответил Лобов, не отрывая глаз от бушующей стихии.

Огонь взбирался на мачты, и те становились похожи на горящие кресты. Как апофеоз, рванула крюйткамера, раскалывая и бросая вверх чуть ли не половину прогоревшей палубы, роняя мачты.

Приток воздуха придал сил огню, косой столб дыма и вихри искр относило ветром к югу.

Прошло немного времени, и выгоревший корпус фрегата сложился, раскололся, расползся по воде грудами парящих углей.

– Спектакль окончен, – сказал Сухов. – Поднять паруса!

Пару дней спустя флейт «Ретвизан» вышел к южному берегу Франции.

Вскорости показалась Королевская башня, высившаяся на стрелке мыса, – тот прикрывал от бурь Тулон, важнейшую базу Флота Леванта.

Капитан де Монтиньи прибыл к месту прохождения службы.

Елена очутилась в довольно просторном помещении, но всевозможные занавеси, растянутые вдоль и поперек, скрывали размеры.

Пол был устлан толстым ковром, а потолок расписан узорами на кусках отлично выделанной кожи, прибитой к доскам тополевого дерева. Витал тяжелый аромат мускуса и ладана.

Смуглые крепкие женщины, шелестя длинными платьями джалабия, обступили Мелиссину и вежливо, но настойчиво повлекли во внутренние покои.

– Вряд ли меня хотят убить, – стала вслух размышлять Сухова, – следовательно, продадут в чей-нибудь гарем.

Старшая из служанок удивилась:

– Ты знаешь наш язык?

– Я много чего знаю! – отрезала Елена.

– Не сердись, – мягко сказала женщина, – старый Юсуф-челеби добр…

– Это арнаута зовут Юсуфом? – перебила ее Мелиссина.

– Его. Он евнух, он торгует самыми красивыми и умелыми женщинами, а его покупатели – эмиры, паши и даже сам падишах.

– Рада за них, – отрывисто сказала Елена.

– Разве ты не хочешь стать женой богатого владыки?

– Я и так замужем!

Служанка вздохнула.

– Юсуфа-челеби не волнуют такие мелочи.

– Ну тогда его бородатая голова недолго задержится на плечах!

Тут пара девушек торопливо внесла сложенные платья.

– Тебе надо переодеться.

Мелиссина раздраженно пожала плечами. Бежать сейчас, из хорошо охраняемого дома, было глупо – поймают. И впредь будут присматривать.

Нельзя позволять эмоциям возобладать над рассудком.

Коль уж ты оказалась в плену, надо тщательно просчитывать каждый шаг, обдумывать каждое слово, каждый взгляд.

Елена почувствовала прилив злости. Ну как можно было так глупо попасться? Наивно довериться… этому… этому…

Слов нет для выражения! Проклятый кулуглис!

Ничего, туареги – прекрасные следопыты, они обязательно найдут ее!

Мелиссина усмехнулась не без горечи: ты, подруга, реально помолодела. И не только телом, но и умом.

Амеллаль, может, и найдет ее – на суше. Однако как только «красивую и умелую женщину» отведут на корабль – всё.

Туарег и море несовместимы. Так что думай сама. И надейся только на себя. Олег непременно вызволил бы ее, но он не знает и не может знать о том, где она и что с нею.

Следовательно, запасемся терпением и не будем перечить тем людям, что простодушно считают тебя своею пленницей, которую можно выставить на продажу.

Стоп. Ты опять заносишься, подруга.

Тебя выставят на продажу , как породистую лошадь, как…

Спокойствие, только спокойствие. Помнится, как-то в Каире, когда Игнатий Фока представлялся купцом, ты изображала белую невольницу.

Было противно, да, но что же делать? Иногда необходимо принимать правила чужой игры, чтобы потом, выбрав нужный момент, сделать свой ход – и победить.

Терпи, подруга. И жди.

– Покажи, – потребовала Елена.

Служанка проворно развернула джалабию из дорогой ткани цвета красного коралла, с вышивкой золотом на вырезе и рукавах.

Стянув с себя накидку и рубаху, Мелиссина довольно приподняла руками свои груди, заметно подтянувшиеся и по-молодому упругие.

Хорошо выглядеть молодой! Особенно когда рассудок соответствует твоему реальному возрасту, давно уже не нежному.

Надев джалабию и сменив шаровары из грубой ткани на тончайшие и легкие, полупрозрачные, как колготки из лайкры, Елена прикрыла пышную гриву волос кокетливой шапочкой, вышитой мелкими жемчужинками и бисером, – головной убор с поклоном подала одна из девушек, с восторгом глядевшая на Мелиссину.

– Скажи-ка, – небрежно осведомилась Елена, – а известен ли тебе один тутошний торговец по имени Корнелий?

– Такой весь в черном и со шрамом на щеке, как буква «даль»?

– Он самый.

– Его тут все знают! Он и с Юсуфом-челеби дела имел. Две или три луны назад хозяин продал ему четырех белых мужчин. Корнелий сильно обрадовался и щедро заплатил Юсуфу-челеби.

– Эти мужчины… Их привел Саид?

Старшая служанка покривилась.

– Саид очень грязный и подлый. Да, это он привел тех четверых. Только… Корнелий – не торговец.

– Не торговец? А кто тогда?

– Не знаю… Только Юсуфу-челеби он заплатил куда больше за тех четверых, нежели выручил за них, продав голландцам.

– Голландцам? Тебе даже это известно?

Служанка польщенно улыбнулась.

– Пусть мужчины считают нас глупыми, но мы-то знаем, что тут и как на самом деле. К Юсуфу приходили рыцари с Мальты и рассказывали, как некий Корнелиус почти даром отдал четверых белых рабов на голландские галеры.

– Вот как… Так кто же он, этот Корнелий?

– Никто не знает, но все его… побаиваются. Говорят, колдун он.

– Красавица! – раздался писклявый голос.

Обернувшись, Елена оглядела Юсуфа-челеби как мерзкое насекомое, но тот лишь расплылся в сладчайшей из улыбок.

– Проводи ее, Лейла, – распорядился он.

Старшая служанка поклонилась и повела Мелиссину в довольно просторный внутренний дворик.

Он был замощен камнем, а дом, окружавший патио, выходил на него крытой галереей.

Тонкие колонны поддерживали резной навес, выложенный фаянсовой плиткой, синей с белым, как гжель.

Дом был выстроен в форме буквы «П», но высокий каменный забор замыкал стены в четырехугольник, надежно прикрывая двор и обеспечивая уединение.

Открытых мест, где бы чувствовался солнцепек, было мало – раскидистые деревья давали густую тень.

В патио хватало народу – купцы арабских кровей, в своих халатах, чалмах и тюрбанах, составляли живописную конкуренцию цветочным клумбам.

Прямо посреди дворика, в зыбкой тени пальм, был расстелен большой ковер. На нем пугливо жались три девушки в шароварах и блузах, просвечивавших на солнце.

Мужчины шумно оценивали их прелести, будто барышники, знающие толк в лошадях.

– Видишь того худого араба в белом бурнусе? – прошептала Лейла. – Это Толстый Абдулла, большой охотник до женщин. Он самый опасный из них изо всех. Тебе туда.