Юрий Корчевский - Ушкуйник. Бить врага в его логове!

– Случилось чего?

– Видел – кыпчаки догоняют?

– Видел, – помрачнел Костя. Выглядел он озабоченным и усталым.

– Надо их задержать немного.

– Сам знаю, да как?

– Ветер сейчас встречный, дождей не было давно, трава сухая.

– Понял! – подпрыгнул от осенившей его догадки Костя. – Надо пустить встречный пал. Трава погорит, их коням кормиться нечем будет. Молодец! Ведь я и сам знал о таком, да в голову не пришло! Спасибо, дружище! Ступай на судно.

– Удачи, Костя!

Но Костя уже крикнул зычно:

– Десятников и сотников ко мне!

Михаил помчался на судно. Едва он вскочил на борт, гребцы веслами оттолкнулись от берега.

Мимо проходила последняя треть судов каравана. Паруса у всех были спущены, шли на веслах. Мишаня тут же уселся на весла в паре с запасным гребцом.

– Живее, братушки-славяне! Поднажмите!

Нагнали, смогли дойти до своего места в строю – за юрьевскими ушкуями. Дальше пошли в обычном ритме.

– Эй, глядите – чего там сзади-то? Похоже, степь горит!

В нескольких верстах позади степь вспыхнула сразу широким фронтом. Ветер сносил дым в сторону татар, гнал пламя назад – к преследователям. Выгорит трава – кормить лошадей будет нечем. И дичь в сторону от пожара уйдет. Ни зайчика, ни куропатку ордынец на обед уже не подстрелит из лука. Только сушеным конским мясом питаться ему останется.

Михаил облегченно вздохнул: теперь оторваться от кыпчаков каравану будет легче. Если повезет, и степь выгорит на большой площади, лошади ордынские ослабнут, и преследователи отстанут.

За полночь они все-таки встали на якоря – гребцы совсем выдохлись. Ветер был встречный, на речных ушкуях паруса прямые, галсами под ними не пойдешь. Это на больших морских ушкуях да на шхунах с косым парусным вооружением можно продвигаться и под углом к ветру.

Едва проснувшись, все стали смотреть назад. Позади, на сколько хватало глаз, горела степь. Все пространство было покрыто дымом, и понять, где ордынцы, было невозможно.

На завтрак сварили кулеш, поскольку лепешки, даже черствые, уже закончились. Для этого на корме лежал лист железа, на нем – камни. А уже на них разводили костер.

Поевши, гребцы взялись за весла.

К полудню ветер стих, а немного погодя стал дуть в обратную сторону. Корабельщики обрадовались, на всех судах захлопали полотнища – это расправлялись паруса. Хоть и медленно пока, но все же ушкуи шли под парусами. У многих гребцов кисти рук были обмотаны разорванными рубахами, поскольку от весел не только мозоли появились, но и сама кожа до мяса стерлась. Но терпели все, понимая, что только их труд способен уберечь караван и их самих от гибели или плена. Бывшие невольники снова в плен попадать не хотели.

– Вцеплюсь басурманину в глотку зубами, да под воду. Лучше утонуть и забрать с собой хоть одного мучителя, чем плен, – говорили все.

И Михаил им верил, зная – так и сделают. Навидался он в Сарае, как с невольниками обращаются. Для себя решил – будет биться до последнего. Лучше умереть в бою, чем поднять руки и сдаться.

Ветер усиливался, паруса надулись. Ушкуи шли полным ходом. По берегу, чуть приотстав, двигалась конница.

А потом на горизонте появились тучи. Именно грозовые тучи, а не пылевые облака. Вдали послышались раскаты грома.

Михаил подошел к Павлу.

– Как думаешь, буря будет?

– Обязательно. С утра кости ноют. Лишь бы волн сильных не было. Осадка глубокая, боюсь, как бы через борт не перехлестнула волжская водица.

Ветер из сильного постепенно переходил в ураганный. Мачта скрипела, но держалась. Никто не хотел опускать паруса, стараясь выиграть аршины и сажени.

Впереди, через два судна, у одного из ушкуев с треском порвало парус.

– Ох, быть беде! И нам парус убирать надо!

– Павел, может – не весь? Может, только половину шкотами подобрать? Неохота ветер упускать!

– А ежели мачта не выдержит да сломается? Пока запасную приладим, караван вперед уйдет, татары догонят!

На других судах стали подбирать паруса, а кое-где и вовсе убрали. Эх, кабы не пузатая лодья сзади, что сдерживала ход! Но паруса все-таки убрали, и отдохнувшие гребцы снова уселись на весла.

Сзади ударил гром, сверкнула молния. Тучи закрыли солнце, вмиг потемнело. А потом хлынул ливень, да такой, что с кормы не видно было носа.

– Суши весла, бросай якорь!

Все суда остановились. Продолжать движение было опасно – можно было столкнуться. А на перегруженных судах даже небольшая пробоина грозила судну быстрым потоплением. Учитывая, что невольники в большинстве своем плавать не умели, то погибли бы и команды.

С неба низвергались потоки воды. Кто-то из гребцов закричал:

– Вода под ногами!

– Отчерпывайте!

Схватили деревянные черпаки, по очереди стали черпать воду, но набиралась она быстрее, чем ее отчерпывали – ведь черпаков было всего два.

Михаил бросился к одному сундуку, открыл крышку – монеты. Захлопнул, открыл второй – то, что надо! Он помнил, что в одном из сундуков были золотые и серебряные кувшины, ендовы, довольно глубокие блюда.

– Держите! Черпать всем, не то потонем!

Самоотверженно работали все – гребцы, Павел, сам Михаил.

Ливень внезапно прекратился, перейдя в мелкий дождь.

Все свалились без сил. Михаил уселся на палубу. Стало видно – по крайней мере, на сотню саженей вокруг. Кому-то не повезло – по воде мимо них проплывали одежда, тряпье. Михаил попытался пересчитать суда, идущие впереди, да вот незадача – не все они были видны.

– Будет вам отдыхать! – скомандовал Павел. – Вычерпывайте все, что осталось. От борта до воды – две ладони всего.

Приступили к нудной работе. Труднее всего пришлось ушкуйникам – тем, что позарились на ковры и прочую рухлядь. Сейчас это все намокло и стало тяжелым. Суда грозили затонуть. Сожалея, с них сбрасывали в воду намокшие трофеи – жизнь была дороже. Мишаня мысленно себя похвалил: намокать на судне, кроме них самих, было нечему.

Все суда подгребли к берегу. После бури у корабельщиков появились проблемы: кому парус порванный заменить, кому воду вычерпать.

Подъехали всадники. Земля от прошедшего ливня размокла, на ногах у лошадей висели комья грязи. Как тут скакать? Потихоньку хотя бы двигаться.

К ушкую Лобанова подъехал Костя.

– Скоро земли башкирские начнутся. Думаю с беком ихним договориться, серебра дать. Пусть кыпчаков хоть на день задержит.

– Ой ли? Башкиры выступят ли супротив татар? – усомнился Михаил.

– Серебро поможет. За ним я и подъехал. Мешочек кожаный я у тебя видел с серебром.

«И когда он узреть успел?» – подивился Мишаня.

Купец взошел на ушкуй, осмотрел мешки и мешочки. Нашел нужный, перебросил его Косте на берег. Воевода махнул головой, и кавалькада всадников уехала.