Саймон Скэрроу - Орел в песках

Мурад победно закричал, рассмеялся и погнал коня к следующему бандиту. Макрон ощутил мгновенный гнев на Мурада за то, что тот вклинился между ним и выбранной целью, но тут же мрачно усмехнулся. Неважно. Пусть Мурад порадуется своей победе. Главное, чтобы ловушка сработала полностью. Макрон выпрямился и вытянул шею, пытаясь разглядеть схватку. Пыльная туча повисла над серединой каравана, где темные фигуры бросались друг на друга. Бандиты неслись по склону, преследуемые охраной Симеона и римской кавалерией. Макрон пришпорил лошадь, направив ее галопом в самое сердце боя. Верблюд без всадника пронесся перед центурионом, и Макрон едва успел придержать испуганно заржавшую лошадь. Потом ветеран оказался в водовороте пыли, ослепленный, чувствуя песок на лице и в глазах. Появился еще один верблюд — с всадником на спине, — и глаза бандита расширились, когда он увидел мчащегося навстречу Макрона. Изогнутый меч взметнулся вверх, верблюд и лошадь Макрона стукнулись боками, и грабитель тут же нанес удар, целясь в голову. В ноздри Макрону ударил едкий запах верблюда. Префект поднял меч, отразив удар, который едва не раскроил ему череп до челюсти. Боль пронзила руку Макрона. Бандит снова занес клинок, но римлянин, поднырнув вперед, ткнул острием меча в открывшийся бок врага. Меч прошел через ткань, плоть и ребра, прорвал легкие и вонзился в сердце. Бандит качнулся в сторону Макрона, и обессилевшие пальцы выпустили клинок. Грабитель прохрипел проклятие и упал на луку седла.

У Макрона не было времени ответить: еще одна фигура появилась из пыли и устремилась к нему, размахивая мечом с прямым лезвием. Макрон с легкостью уклонился и закричал:

— Грязная скотина! Я римлянин!

Боец, от ужаса вытаращив глаза, с усилием отвел руку с мечом и развернул скакуна. Макрон не успел рассмотреть лицо солдата.

— Скотина! — прорычал Макрон, потом огляделся и нашел еще одну подходящую цель: грабитель промчался неподалеку, ища спасения на склоне. Мимо пронесся еще один бандит, за ним другой… Звуки схватки внезапно затихли. Макрон перевел дыхание и крикнул:

— Они бегут! Мечи в ножны! Луки к бою!

Он выехал из тучи пыли. Перед ним по склону рассыпались спасающие жизнь бандиты, за которыми яростно гнались Симеон и его люди. Когда из пыли показались солдаты, Макрон махнул мечом вслед бегущим врагам:

— Добейте их! Прикончите!

Солдаты убрали мечи в ножны, достали луки и пустили коней вскачь, преследуя пустынных грабителей. Лошади быстро нагоняли бандитов; солдаты приготовили стрелы. В последний момент они придержали скакунов, прицелились и дали залп. На склоне бандиты падали с седел; раненые угрюмо вцеплялись в поводья и продолжали путь, пока их не нагоняла вторая или третья стрела. Горстка бандитов добралась до гребня холма и исчезла из виду; люди Симеона и солдаты продолжили погоню.

Макрон убрал меч в ножны и сгорбился в седле, внезапно ощутив, как тихо и спокойно все вокруг. Сердце бешено колотилось, кровь шумела в голове. В горле пересохло, на зубах хрустел песок; Макрон снова поразился, как жарко днем в этой проклятой земле. Пыль оседала на дно низины; животные терпеливо ждали, когда погонщики снова соберут их в цепочку, чтобы продолжать путь. У ног верблюдов лежали тела убитых в рукопашной схватке. Песок вокруг покрывали блестящие темные пятна крови. Солдаты переходили от тела к телу, приканчивая врагов быстрым ударом по горлу: раненые, содрогнувшись в конвульсиях, теряли сознание и умирали. Несколько римлян получили ранения, однако ни один не погиб. Макрон распорядился соорудить навесы, чтобы укрыть раненых солдат от палящего солнца. Всадника отправили на дорожную станцию за телегой для раненых и погонщиками. Большинство должны выжить. Удар меча раздробил колено одного солдата; было ясно, что для бойца служба окончена, даже если лекарь в форте сумеет спасти ногу.

Пока заново собирали караван, солдаты возвращались из погони — поодиночке и небольшими группками, усталые, но ликующие от быстрой и полной победы над пустынными грабителями. Бойцы давали лошадям остыть, затем поили и кормили скакунов. Симеон и его компаньоны появились последними и спустились по склону, весело переговариваясь. У Адула раненая рука была небрежно перемотана, но он в великолепном расположении духа, казалось, не замечал боли. Симеон, улыбаясь, подъехал к Макрону.

— Не очень-то вы торопились, — небрежно заметил тот.

Симеон, не обращая внимания на резкий тон римлянина, возбужденно заговорил:

— Мы убили всех, кроме одного, как ты и приказал. Мы отрезали ему нос и посадили на лошадь. Я велел ему предупредить все племена в пустыне, что такая судьба ждет тех, кто осмелится нападать на караванный путь на землях римской провинции.

— Хорошо. Остается надеяться, что они поймут предупреждение.

Табор подъехал к Макрону и, легко поклонившись, заговорил торжественным тоном.

— Стой, стой! — Макрон поднял руки и повернулся к Симеону. — О чем это он?

Симеон перевел:

— Табор хочет поблагодарить тебя за победу над мерзавцами, досаждавшими им на дороге к Декаполису. Он говорит, что он сам и все караванные картели в Петре перед тобой в долгу, центурион.

— Замечательно. — Макрон устало пожал плечами. — Скажи ему… — Он нахмурился, пытаясь подобрать нужные слова. — Скажи, что римский гарнизон в Бушире отныне обеспечит безопасность на этом пути. Больше не будет поборов. Надеюсь, это хоть как-то поможет восстановить добрые отношения Рима и Набатеи.

Табор поклонился, когда Симеон перевел слова Макрона, и заговорил снова:

— Запомни, центурион, если тебе понадобится его помощь, отправь сообщение Табору в Петре.

— Да. Хорошо. Я не забуду его предложение. — Макрон махнул в сторону каравана. — А пока мы проводим караван до Филадельфии. Потом я возвращаюсь в форт: мы обезопасили себя с этой стороны, пора взяться за Баннуса. — Макрон посмотрел на Симеона. — Не буду притворяться, что это легкая задача. Впереди новые битвы. И мне пригодился бы хороший воин вроде тебя. Интересно?

— Большая честь, центурион.

Раненых загрузили в крытую повозку и отправили в Бушир под охраной одного из эскадронов Макрона, а караван продолжил путь в Филадельфию. Дорога заняла два дня, грабители больше не появлялись. Казалось, что люди и животные каравана были единственными живыми существами в прозрачной пустоте широко расстилавшейся пустыни. К закату второго дня путники достигли деревни у небольшого оазиса. Навстречу каравану из-за домов выскочили дети и побежали рядом с передовыми всадниками. Макрон и солдаты скинули маскировку; римские воины вызвали большой интерес у ребятни — дети показывали пальцами и оживленно переговаривались. Караван остановился на ночевку вблизи оазиса; приятели Симеона купили у местных несколько овец, разделали и поджарили, чтобы устроить прощальный ужин для друзей-римлян. Когда костры угасли и солдаты, сытые и усталые, расположились на ночлег, завернувшись в одеяла, Макрон улегся на спину, закинув руки за голову, и уставился в усеянное звездами небо. Узенький месяц клонился к западу, в сторону Бушира, сияя, словно изогнутый меч Мурада в день атаки. Это напомнило префекту о тех сложностях, которые ждали его в ближайшие дни. Внезапно Макрону захотелось покинуть мирный оазис и оказаться в форте.