Саймон Скэрроу - Орел в песках

— Не знаю.

Они молча смотрели, как приближается колонна. Наконец стало ясно, кто к ним пожаловал. У Катона похолодело внутри: неподалеку от ворот всадники придержали поводья и пустили лошадей шагом. В голове колонны ехал наездник в сверкающей кирасе, красном плаще и богато украшенном серебром шлеме с красным плюмажем.

— Это легат, — пробормотал Макрон. — Проклятый Лонгин во плоти.

— Да, и посмотри, кто едет рядом с ним.

Глаза Макрона остановились на офицере, ехавшем сбоку и чуть сзади от легата.

— Скотина Постум! — выдохнул префект.

Кассий Лонгин со свойственной ему проницательностью подождал, пока они доберутся до уединенной квартиры префекта, прежде чем обрушиться на Макрона. Как только ординарец прикрыл дверь, наместник провинции Сирии направился к столу и, опустившись в кресло, воззрился на Макрона и Катона, стоящих у стены. Постум несмело пробрался к противоположной стене и оперся о подоконник, так что тень протянулась по полу комнаты. Лонгин какое-то время изучал Макрона, прежде чем начать.

— Центурион Постум сообщил мне, что вы незаконно захватили командование над этой когортой. И бросили его и префекта Скрофу в клетку. Это правда?

— Если Постум так сказал, то он и есть самый распроклятый лжец, командир. — Макрон улыбнулся. — Думаю, и вправду нужно было его в клетку бросить, тогда он не улизнул бы при первой возможности.

Улыбка мелькнула на лице Лонгина.

— Это не слишком деловой подход. Если мы желаем во всем разобраться до самого донышка, тебе лучше сотрудничать с нами, центурион Макрон. Я два дня провел в седле, и поскольку я управляю провинцией, то хотел бы прояснить положение и вернуться к своим обязанностям.

— Еще бы, командир.

— Надеюсь, наглость в твоем голосе мне почудилась.

— Нет, командир, у меня такая манера. Я слишком долго был простым солдатом.

Лонгин пристально посмотрел на него:

— Не пытайся меня надуть. Я этого не потерплю… Как я понимаю, у тебя есть некий документ. Такой, что, по твоему мнению, позволяет тебе сместить назначенного мною префекта и занять его пост.

— Так точно, командир.

— В таком случае я хотел бы взглянуть.

— Разумеется, командир. — Макрон показал на ларец рядом с его столом: — Можно?

— Прошу. — Лонгин откинулся на спинку кресла.

Макрон потянулся, поднял крышку ларца и достал кожаный футляр, где хранился свиток. Откинув крышку, он извлек документ и положил его на стол перед Лонгином. Легат спокойно поднял пергамент, развернул его, пробежал глазами и отложил в сторону.

— Ну что ж, центурион Макрон и центурион Катон, к вашим полномочиям не придерешься. Документ выглядит как настоящий. Вы имели полное право поступить так, как поступили.

Постум, с легким самодовольством наблюдавший за сценой, вздрогнул и оттолкнулся от оконной рамы.

— Я протестую! Ты легат Сирии, назначенный лично императором. Они бросили наглый вызов твоей власти!

Лонгин постучал пальцем по свитку.

— Согласно этому документу, их полномочия выше моих. Значит, они действовали по закону; я буду благодарен тебе, если ты сейчас же заткнешься, центурион Постум, и будешь ждать, пока спросят.

Постум собрался возразить, но передумал, кивнул и неуклюже отошел к окну.

— Так-то лучше, — улыбнулся Лонгин. — Ну что же, центурион Макрон и центурион Катон, положение довольно необычное. Нечасто офицеры вашего уровня объявляются в отдаленной провинции, имея в рукаве позволение императора действовать по своему усмотрению. Я был бы очень благодарен, если бы вы объяснили, что происходит.

Макрон, повернувшись к Катону, поднял бровь. Положение было затруднительное. Их послали из Рима для тайного расследования дел наместника Сирии, но с самого начала, по несчастливой случайности, миссия пошла наперекосяк, стоило им войти в Иерусалим. Если бы Макрон не потерял приказ о своем назначении, то до нынешней ситуации дело не дошло бы. А так пришлось использовать документ секретаря императора и тем самым раскрыть, что они действуют по прямому указанию императора Клавдия. Катон понял, что нет смысла отрицать правду.

— Командир, — тихо обратился он к Макрону. — Думаю, лучше говорить начистоту.

— Что? — Макрон поежился. Как выложить всю правду и сказать одному из высших римских чиновников, что император подозревает его в измене? — Ты с ума сошел?

— Центурион Макрон, — вмешался Лонгин, потом изобразил смущение. — Прошу прощения — префект. Думаю, лучше всего говорить открыто. Таить больше нечего. Для начала объясните, что именно вы делаете в Иудее.

Макрон сглотнул.

— Хорошо, командир. Раз хочешь напрямик. Нарцисс получил сведения, что ты планируешь спровоцировать восстание на Востоке, чтобы получить подкрепление своей армии. Тот же источник утверждал, что с помощью увеличенной армии ты собираешься свергнуть императора и захватить трон.

Лонгин долго молчал, затем удивленно заявил:

— Непостижимая идея. Я бы решил, что кто-то подшутил над нашим другом Нарциссом.

— Он не видит тут ничего веселого, командир. Поэтому нас и прислали сюда. Выяснить, действительно ли ты затеваешь такое.

— И каковы же ваши выводы?

Макрон нервно кашлянул.

— Твое поведение, пожалуй, подтверждает выдвинутые против тебя обвинения.

— Неужели? — бесстрастно отозвался Лонгин. — Если вы так думаете, то вам следует найти подтверждение вашим выводам. Если вы не подкрепите их, то выставите Нарцисса дураком. А тогда не хотел бы я оказаться на вашем месте. Итак, какие же у тебя доказательства против меня, Макрон? — Не дав тому ответить, Лонгин предупреждающе поднял руки и продолжил: — Давай я сам скажу, что у вас есть. Ничего. Ничего, кроме подозрений и совпадений. Нет документов, которые подтвердили бы вашу версию событий. И свидетелей нет.

— Разве? — улыбнулся Макрон. — А Постум? Я уверен, что у Нарцисса есть люди, более чем искусные в добывании сведений.

— Это если его можно будет допросить. — Лонгин улыбнулся в ответ и бросил взгляд на Постума. — Я, конечно, имею в виду, что он может сбежать или спрятаться, прежде чем его хватятся.

— Я понимаю, что именно это ты и имел в виду, — ответил Макрон. — В конце концов, ты не захочешь потерять такого преданного слугу.

— Именно. Так что у нас остается?

Снова повисло молчание — Макрон раздумывал. Против легата не было твердых доказательств, и все присутствующие знали это. Знали они и то, что Лонгин, безусловно, замышлял недоброе против императора. Первым заговорил Катон.

— Допустим на мгновение, что Нарцисс не может ничего предпринять против тебя.