Игорь Лощилов - Батарея держит редут

Зная о капризном характере Паскевича, он не стал прибегать к уговорам. Сказал: «Я наслышан о вашей выходке, которую считаю совершенно неуместной для военного времени. Если дело не успело получить с вашей стороны огласки, предлагаю его прекратить без всяких взаимных разбирательств и последующих поминаний. Однако если вы проявили несдержанность и поделились с кем-нибудь о происшедшем...»

Паскевич вспыхнул:

– Я никому не говорил, однако прошу вас...

– Вот и хорошо! – воскликнул Меншиков, не обращая внимания на готовую разразиться новую вспышку. – Завтра на военном совете вы сможете изложить все ваши соображения относительно способов наших дальнейших действий.

Однако утром еще до военного совета от Мадатова пришли новые известия, и Ермолову пришлось изменить свои первоначальные намерения.

После стремительного бегства царевича Александра Мадатов вспомнил о разрешении Ермолова принять бой с персами в том случае, если они станут наступать частью сил. «Частью или целостью, кто разберет», – сказал себе Мадатов и приказал готовиться к движению на Елизаветполь. Там, по его сведению, стоял десятитысячный корпус под командованием принца Мамед-мирзы. Князь мало смущался недостаточной численностью своего отряда и делал главную ставку на неожиданность удара и стремительность перемещения, для чего решил двигаться без обоза и тяжестей. После разгрома корпуса Мамед-мирзы он имел намерение устремиться в Карабах на выручку Шуши.

Группировка войск Мадатова состояла из батальона Херсонских гренадер, пяти рот Грузинского полка, трех рот егерей, Донского казачьего полка и конно-грузинской милиции – всего чуть более двух тысяч человек при 12 орудиях. К сожалению, в ночь перед выходом отряда разразилась страшная гроза. В небе гремело и полыхало, а дождь был такой силы, что не оставил на людях сухой нитки. Ни обогреться, ни обсушиться не было никакой возможности. Мадатов объезжал людей и старался их ободрить. Его громкий голос прорывался через раскаты грома и заглушал шум дождя:

– Ничего, ребята, посидим под дождем да тепла подождем. А что нам мокрым? Мокрый дождя не боится. Зато после ненастья, как солнце взойдет, так и нас труба позовет – идти веселее!..

Солдаты вяло отвечали, в непогодь не до шуток. Утром утишилось, но, как ни храбрился князь, задержаться для обсушки все же пришлось. Наконец выступили. Налегке шли ходко, отстающих не поджидали. Мадатов, хоть и любил пошутить, но в делах был настойчив и никаких отступлений от намеченного не допускал.

Первый привал сделали у Красного столба, что недалеко от Дзигана. Столб этот, как гласило предание, был сооружен во времена Александра Македонского и служил астрономической обсерваторией, а позже превратился в минарет. Установленный на четырехугольном основании, он отличался отменной прочностью. Внутренняя винтовая лестница вела на галерею, откуда с тридцатиметровой высоты окружающая местность просматривалась на десяток верст, а в некоторые ясные дни отсюда можно было увидеть Шамхор. Рассказывая это солдатам, Мадатов послал своего адъютанта проверить сказанное. У князя все делалось быстро, привычный адъютант птицей взлетел наверх, так же быстро спустился и, едва переводя дыхание, радостно сообщил, что действительно увидел Шамхор и что нынче до него, можно сказать, рукой подать. Солдатам это странное название ничего не говорило, и к известию они отнеслись равнодушно. Лишь один, набравшись смелости, спросил, что это такое. Мадатов возмутился и всплеснул руками:

– Вай, вай! Ты не знаешь про Шамхор?! И ты, и ты?! Что вы тогда вообще знаете? Шамхор – это лучшие на всю округу вина и коньяки, или виноградная водка, по-вашему. Это бочки, которые стоят прямо на улице – подходи и пей, сколь душе угодно. Это самые красивые девушки, потому что после вина на них смотришь другими глазами. Это самые вкусные бараны, потому что кормятся самой сладкой травой! А как там танцуют, а как поют! Слушайте, это самый веселый город в здешних краях! И до него всего каких-нибудь двадцать верст!

Воодушевление Мадатова, по мере того как он говорил, передавалось солдатам, и вскоре они возбужденно загомонили. В них словно влились новые силы, они более не желали отдыхать и требовали скорейшего продолжения похода.

– Тише, друзья! – воскликнул Мадатов. – Мною получено известие, что персидский принц Мамед-мирза вышел со своим войском из Елизаветполя и идет навстречу, чтобы воспретить нам занятие Шамхора. Нужно упредить персов, взять город до их появления и навязать бой на выгодной для нас местности. Все ясно?

Дружные крики огласили окрестность, и отряд без промедления ускоренным маршем двинулся в путь. Так прошли большую половину пути, но затем движение замедлилось. Люди хоть и были охвачены единым порывом, но под конец еле волочили ноги. О желанном Шамхоре уже не думалось, хотелось только одного: остановиться и приклонить голову. Мадатов был вынужден сделать привал, лишь немного не дойдя до цели. Расположив людей на отдых, он выслал окрест разведывательные дозоры. Удивительно, что сам он, пребывавший в беспрестанном движении, не чувствовал особой усталости, боевая энергия бурлила в нем, находя неведомые источники.

Наутро положение стало очевидным. Персидский корпус, расположившийся на противоположном берегу Шамхорки, имел боевой порядок в виде дуги. Гвардия, сарбазы и артиллерия расположились в центре, на флангах – кавалерия. Возвышенный правый берег реки давал хорошую возможность персидской артиллерии обстреливать наши боевые порядки. Словом, с точки зрения условий местности положение персов было предпочтительным, а с учетом пятикратного численного превосходства – исключительно благоприятным. Но эти обстоятельства Мадатова не смущали и, кажется, не принимались в расчет. Сменив походную лошадь на золотистого ахалтекинца, он объезжал выстраивающиеся в боевой порядок войска и давал последние наставления:

– Идти прямо, ступать твердо, персы нашего согласного шага боятся. Порох держать на полке, стрелять редко, работать штыком. Барабаны слушать и попусту не орать, разве что от радости, когда персы побегут. Назад не смотреть, только вперед, только вперед...

Подъехал к казакам.

– А вам, донцы-молодцы, нынче особая задача: пойдете на флангах, быстрее прочих, и персов по краю обойдете, они этого вовсе не любят... – И ты здесь, старина, – заметил он урядника Корнеича, – рад видеть боевого товарища. Покажешь молодежи, как нужно ворога бить? Верю, верю, вот держи, – достал из кармана Георгиевский крест, – отработаешь. Да гляди не продешеви, он дорого стоит...

А когда войска выстроились и уже были готовы начать движение, вызвал Мадатов адъютанта и приказал скакать к обозам с приказом: пусть-де поспешат на поле боя за военной добычей. Осмотрел еще раз свое войско и скомандовал: вперед! Персы сразу же открыли огонь, им отвечали наши орудия. Шум битвы постепенно нарастал, как набирает силу разгорающийся костер.