Маргарита Свидерская - Радуга Над Теокалли

Амантлан понимал горечь друга, который вкладывал в его продвижение столько сил. А сколько усердия пришлось приложить ему — Амантлану, чтобы стать одним из четырех военачальников Анауака! Он — сын простого ремесленника прошел весь путь от воина-ягуара, забыв, что такое спать на мягкой постели, стал гордостью своей страны и вот… теперь одним решением откинет себя, сам, вниз! Какая беспечность! Воистину в детстве он сделал правильное решение, сбежав из телъпочкалли, потому что, даже повзрослев, совершенно не способен стать мудрецом. Вот уж тламатиниме, не мучались бы от неразрешимого для него вопроса.

— О, боги!

Точно, он попал под какие-то чары! Как же он мог забыть о Шочи! Его прекрасная гордая Шочи — сестра Ицкоатля.

Амантлан почувствовал себя совершенным негодяем — два года он добивался внимания сестры тлатоани. Добился её любви, которая давала ему новые перспективы, а теперь совершенно не вписывалась в его новые планы.

Руки Амантлана невольно сжали голову, действуя как бы самостоятельно от него. Тонкие пальцы надавили переносицу, затем сжались, и крепкий кулак внушительно ударил, хозяина в высокий лоб. Еще раз, подтверждая его полную растерянность.

Рабыня могла подождать, к тому же сам он совершенно не знал, что ему делать. А вот Шочи могла и не простить его отсутствия. Он был в городе уже неделю, а до сих пор не появился в её саду. И тут Амантлан понял, что ему совершенно не хочется встречаться с девушкой.

Мотнув головой, он взглянул на звездное небо и огорченно вздохнул, пытаясь отогнать переплетение мыслей. Ситуация, в какую он сам себя загнал, начала обретать четкие линии.

«Что же я имею? Если продолжать морочить голову сестре тлатоани, можно либо с ним породниться, либо, если у Ицкоатля имеются свои виды на будущее сестры, попасть в еще большую яму. Еще несколько дней и тлатоанй явно кто-то донесет о редкой рабыне, и тогда мне никак не объяснить, почему я задержался и не подарил ее своему правителю. Ситуация хуже не придумаешь… Тут уж действительно, пахнет изменой. Это я-то изменник! Вот глупость! Только у меня достаточно врагов, которые постараются извлечь из этого выгоду и окончательно меня уничтожить. Пожалуй, дело даже и не в том, что я не хочу её отдавать. Пожалуй, это даже и поздно… Наверняка тлатоани уже доложили обо всем, а он теперь выжидает, проверяет, как долго я буду бездействовать! Хорошо еще, что меня не отправили сразу же в новый поход. Боги! А, что же будет тогда с рабыней?! Ведь через десять дней я выступаю на тарасков! Этот поход затянется на много месяцев, скорее всего я вернусь, когда женщина уже родит… Просто замечательно! У меня совершенно не осталось времени! Хотя, что мне обдумывать? Только то, как убедить эту упрямую курицу добровольно выйти за меня замуж! Какое простое дело! Лучше несколько походов на тарасков!»

Каноэ коснулось скалистого берега — он прибыл в свой загородный дом, который купил у одного обедневшего пилли. Тому необходимо было рассчитаться с долгами, а его кредитор не желал иметь столь огромное имение. Пилли с трудом нашел на него охотника, который смог предложить пару десятков рабов и драгоценностей в придачу. Вполне разменная оплата.

Очертания белого здания светлели из-за деревьев, и многочисленных благоухающих кустов. Стояла тишина, наверное, все уже спали. Сначала Амантлан направился на женскую половину, где спали рабы, но потом передумал — он слишком устал и, к тому же, еще окончательно не успел убедить самого себя в необходимости жениться. Как ни абсурдно, но в душе он не мог не поиздеваться над собой, причем весьма едко, напомнив, как часто его хотели женить на самых красивых женщинах Теночтитлана, а теперь он сам вынужден уговаривать какую-то рабыню стать его женой. Ситуация достойная насмешки. Что ж он сам, вернее, откуда-то взявшаяся жадность, поставили его в эти нелепые условия. Но игра еще не проиграна! Кто его знает, возможно, она действительно родственница правителя Майяпана?! А это уже сулит некоторые интересные перспективы.

«Что ж, в любом положении, даже наихудшем, но всегда можно найти положительные стороны. Ведь я — любимец богов!» — с этой мыслью Амантлан отправился спать, отложив все дела на утро. Проснулся Амантлан от тихого шороха слуги, который принес ему завтрак, как всегда в одно и то же время.

День военачальника начинался с физических упражнений на центральном стадионе Теночтитлана, где он проводил почти половину светового дня, затем следовало посещение казарм воинов-ягуаров, не обзаведшихся своим домом и не обремененных семейными проблемами.

Разминаясь на стадионе, Амантлан никак не мог сосредоточиться на физических упражнениях, мысль об Иш-Челъ неотступно сидела в голове. Его раздирало желание сохранить женщину у себя, как редкую вещь, но он признавал, что за этим скрываются и другие чувства, ему не свойственные. Рабыня все больше нравилась ему, а это само по себе было чем-то новым, раздражало и не устраивало. То, что женщина оказывала сопротивление, не стоило особого внимания; заслуживало внимания другое — она рождала в нем желание защитить, уберечь, да и что там скрывать, он хотел ей нравиться! Чем не нравился самому себе…

Пока она не появилась, в его жизни существовало довольно большое количество женщин, но главное место занимала прекрасная сестра тлатоани — Шочи. Он постарался приложить массу усилий, чтобы привлечь к себе её внимание, увлек её, постоянно рисковал остаться без головы. Мало ли, как отнесется Ицкоатль к любовным делам своей родственницы. Но Амантлану не запрещали оказывать девушке внимание, тем не менее, правитель не заводил серьезных разговоров об их браке. Возможно, он хотел выдать сестру за кого-нибудь из многочисленных правителей дружественных городов, а может быть, ждал, когда сами молодые люди обратятся к нему. Правителя устраивали тайные свидания, которые не бросали тень на его семью. Амантлан не сомневался, что тлатоани известно обо всех его посещениях Шочи. И вот теперь, если он женится на Иш-Чель, то она станет его главной женой, а ребенок, который родится — его наследником. Взять Шочи второй женой значило нанести кровную обиду своему правителю, потому что Амантлан не был хозяином даже самого маленького никчемного города — государства. Тогда, при некоторых обстоятельствах его бы не спросили, просто навязали необходимый дипломатический брак.

Он злился, да так злился, что в глазах темнело, но выхода не находил. Оставалось теперь конкретно выяснить свои чувства к Шочи. Она ему нужна, или он стремился к ней только из-за ее положения? Это было сделать куда проще, чем понять свои намерения к новой рабыне. Проще, чем объяснить то тепло, которое растекалось по его телу, когда она стояла рядом и смотрела на него своими чистыми глазами… Он действительно боялся увлечься майяской женщиной, и в этом мог себе признаться — он никогда не стремился испытывать глубокие чувства. Но необычная женщина затрагивала его сердце, переворачивала все представления о взаимоотношениях с противоположным полом, пыталась установить свои правила взаимоотношений. Временами ему казалось, что и ведет она себя не как рабыня! И это ему в ней нравилось… В который раз Амантлан начинал думать о Шочи, но почему-то в его мысли постоянно вторгалась Иш-Чель!