Елена Первушина - Фавориты императорского двора. От Василия Голицына до Матильды Кшесинской

Чем же кончилась эта «семейная размолвка»?

Снова обратимся к Ишимовой: «В то время, как в Петербурге все с единодушным восторгом присягали императрице, Петр Федорович, ничего не зная об этом, находился, как обычно, в своем любимом загородном дворце Ораниенбауме и размышлял о том важном происшествии, которое по его приказанию должно было совершиться на другой день. Вдруг он узнает новость совершенно противоположную! Не имея особенной смелости в характере, он, чрезвычайно расстроенный, выслушал все подробности о ней и не только не изъявил желания противиться тому, что уже произошло в Петербурге, но на другой день сам написал письмо императрице, в котором отказался навсегда от Русского престола, изъявляя желание уехать в свое Голштинское герцогство. Вероятно, это желание было бы исполнено, но Петр III вскоре — 6 июля 1762 года — скончался».

Это очень приглаженная и «детская» версия произошедших событий.

При Дворе молодой супруги императора давно созревал заговор, в котором приняли участие трое братьев Орловых и гвардейские офицеры Измайловского полка — братья Рославлевы и Ласунский, преображенцы Пассек, Бредихин, Чертков, граф Н. И. Панин, воспитатель малолетнего наследника Павла Петровича, М. Н. Волконский и К. Г. Разумовский, гетман Войска Запорожского.

28 июня 1767 года, когда Петр находился в Ораниенбауме, а Екатерина — в «особом павильоне» Монплезира (впоследствии названном Екатерининским), заговорщики начали действовать.

Большой дворец в Ораниенбауме. Современное фото

Рассказывает шевалье де Рюльер, секретарь французского посольства в Петербурге: «Императрица была за 8 миль в Петергофе и под предлогом, что оставляет императору в полное распоряжение весь дом из опасения помешать ему с его двором, жила в Особом павильоне.

Петергоф (двор Петра) — прекрасный дворец, построенный Петром I по возвращении своем из Франции, надеясь поблизости моря сделать подражание водам версальским. В сем-то месте находилась императрица, и пребывание ее, как из сего видно, было избрано замечательно: между Петербургом, где был заговор, Ораниенбаумом, где был двор, и соседственным берегам Финляндии, где могла бы она найти свое убежище.

Орлов узнал от своего брата самые потаенные изгибы в саду и павильоне. Он разбудил свою императрицу и объявил: „Государыня, не теряйте ни минуты, спешите!“. И, не дождавшись ответа, оставил ее, вышел и исчез.

Императрица в неизъяснимом удивлении одевалась и не знала, что начать; но тот же самый человек с быстротою молнии скачет по аллеям парка. „Вот ваша карета!“ — сказал он, и императрица, не имея времени одуматься, как бы увлеченная, бежала к воротам парка. Она увидела тут карету, которую сей Орлов отыскал.

Они приехали прямо к тем двум ротам Измайловского полка, которые уже дали присягу. Императрица сошла на дорогу, идущую мимо казарм. Ее встретили 30 человек, выходящих в беспорядке и продолжающих надевать кителя и рубашки. При сем зрелище она удивилась, побледнела, и ужас, видимо, овладел ею. В ту же минуту, которая представляла ее еще трогательнее, она говорит, что пришла к ним искать своего спасенья, что император приказал убить ее и с сыном, что убийцы, получив сие повеление, уже отправились. Все единогласно поклялись за нее умереть. Прибегают офицеры, толпа увеличивается. Она посылает за полковым священником и приказывает принести распятие. Бледный, трепещущий священник явился с крестом в руке и, не зная сам, что делал, принял от солдат присягу».

Яков Штелин, учитель Петра III, оставшийся верным ему до конца, описывает последние дни жизни императора. Петр жил в Ораниенбауме, просматривал доклады Сената, проводил учения кирасиров и драгун, присутствовал на музыкальных концертах и спектаклях в Оперном доме. (В отличие от Екатерины, которая, по собственному признанию, всегда засыпала при звуках «серьезной» музыки). Петр любил симфонические концерты, сам ставил спектакли и даже учился играть на скрипке, хотя больших успехов не достиг. В свои последние дни в Ораниенбауме он распорядился установить в гарнизонной церкви орган, «чтобы в будущее воскресенье могли играть на нем при освящении упомянутой церкви».

28 июня Петр, не подозревая ничего дурного, собрался вместе с супругой отпраздновать свой день Ангела — день святого Петра. Он приезжает в открытой коляске в сопровождении своего Двора и гостей и обнаруживает, что «особый павильон» пуст. Петр осматривает комнату Екатерины. Заглядывает под кровать, открывает шкафы, простукивает тростью потолок и панели и восклицает: «Не говорил ли я, что она способна на все!».

Меж тем приходят вести из Петербурга о том, что все войска стоят под ружьем, гвардейские полки взбунтовались и присягают императрице.

Узнав о начавшемся бунте, он вызывает к себе голштинцев. Однако «потешные» войска не располагали серьезной боевой мощью — у них очень мало ядер и совсем нет картечи. Поэтому Петр, оставив мысль о том, чтобы закрепиться в Ораниенбауме, пытается уйти на шлюпках в Кронштадт. Но гарнизон крепости уже перешел на сторону Екатерины. Петр и его приближенные возвращаются в Ораниенбаум.

Картинный дом в Ораниенбауме. Современное фото

О дальнейших событиях (которые происходят 28–29 июня 1762 г.) повествует Штелин:

«3 часа. Государь подходит на галере к Ораниенбаумской гавани и, поднявшись в шлюпке вверх по каналу, идет в свой малый дворец внутри крепости, густо обставленной вокруг тамошними его войсками.

4 часа. По просьбе дам государь распускает гарнизон по квартирам и переходит в Японскую залу большого дворца. Тут ему несколько раз делается дурно, и он посылает за священником тамошней русской церкви. В Ораниенбауме с трудом достают немного белого хлеба и соли, потому что кухня и погреб остались на яхте…

…Тотчас по приезде ее величества г. Григорий Орлов и генерал-майор Измайлов были отправлены в Ораниенбаум за императором. В 1-м часу они привезли его в Петергоф в карете и высадили в правом дворцовом флигеле. Здесь он изъявил согласие на все, что от него потребовали. Под вечер его отправили в Ропшу…

4 часа пополудни. Приезд в Ораниенбаум генерал-лейтенанта Суворова и Адама Васильевича Олсуфьева с отрядом гусар и конной гвардии. Голштинский генералитет со всеми обер- и унтер-офицерами и прочими войсками отдают им свои шпаги и тесаки, после чего их объявляют пленными и заключают в крепости. Генерал-лейтенант Суворов приказывает составить опись всем находящимся во дворце денежным суммам и драгоценным вещам и отложить первые в сторону…