Вильгельм Йозеф Блос - История французской революции. От первых дней до Директории [litres]

Но женщин не трогали. Хотели было убить нескольких придворных дам, но тут кто-то крикнул: «Не позорьте нашего народа. Пощадите женщин », и те дамы, которые принимали такое живое участие в заговоре двора, остались живы. Народ заполнил ходы и коридоры громадного замка, проник в комнаты и всюду уничтожил знаки монархической власти Бурбонов. Может быть, при этом и погибло много произведений искусства, но никто ничего не грабил. Народ боролся, а не грабил, и так это всегда бывает во время великих народных движений. Некоторые пытались было красть, но их тут же вешали и надписью свидетельствовали об их преступлении. Народ справедливо не хотел, чтобы его позорили отбросы, приставшие к восстанию.

Много из найденных драгоценностей было передано собранию и общинному совету.

Во все время боя собрание находилось в сильном возбуждении. Депутаты клялись умереть на своем посту, что, между прочим, было совершенно излишне, так как нападение предместий не было направлено против собрания. Когда ружейный и орудийный огонь стал слабее, отдельные участники боя, обрызганные кровью и черные от пороха, стали являться в собрание, чтобы возвестить победу восстания.

Собрание не знало, что делать, оно выпустило объявление, призывающее народ к спокойствию и повиновению властям; в данный момент, в момент восстания, это было даже смешно. Но революционная коммуна, стоявшая теперь под руководством Дантона и чувствовавшая теперь за собой силу народа, решила использовать победу. Депутация от общинного совета явилась в собрание, придав себе очень гордый вид; перед ней несли знамя с надписью: «Отечество! Свобода! Равенство!» Общинный совет потребовал низложения короля и притом таким тоном, который исключал возможность отказа. Последовало еще много депутаций, и все они поддерживали требование общинного совета.

Трусливые, двуличные и нерешительные жирондисты охотно предпочли бы уклониться от решения этого вопроса, но их приперли к стене. Верньо чувствовал, что его партии остается или пасть с королем или низвергнуть его. Он предпочел последнее. Вследствие этого он внес предложение отставить короля от должности, прекратить выдачи по цивильному листу, а наследному принцу дать воспитателя. Предложение это было принято; кроме того, было решено созвать национальный конвент. Королевская семья была отдана под охрану общинного совета и содержалась в так называемой башне тамплиеров – старинном громадном здании, носившем свое имя по ордену тамплиеров, которые когда-то пали жертвой произвола Бурбонов. На этом здании остановились потому, что оно было изолировано и здесь легче всего было помогать освобождению или бегству короля.

Когда король узнал о своем низложении, он сказал некоторым членам собрания; « То, что вы здесь делаете, не совсем согласно с конституцией». Призвание пруссаков и австрийцев еще менее согласно было с конституцией.

Низвержение королевской власти, на которое собрание само не решилось, стоило народу многих жертв. Цифра потерь восставших колеблется между 1500 и 5000. Верной цифрой, как всегда в таких случаях, будет средняя. Со стороны швейцарцев пало 700 человек; кроме того, пало много солдат-роялистов из национальной гвардии, много дворян, находившихся в Тюильри для защиты короля. Озлобленный народ убил еще в тот день Клермон-Тоннера, известного аристократа-конституционалиста первого собрания; также пал в этот день известный писатель Сюло, которому теперь отомстила оклеветанная некогда им Теруань де Мерикур. Теруань приняла участие в бою, и этим закончилась ее политическая карьера; она была сторонницей жирондистов и немного спустя подверглась за это нападению со стороны каких-то женщин из народа, сорвавших с нее платье. После этого случая она помешалась, и это доказывает, что она была недюжинной личностью. Еще четверть века прожила она в камере Сальпетриера, уверенная, что все еще продолжается 1793 год.

Люсиль Демулен, жена Камилла, одна из трогательнейших жертв революции, оставила нам интересное письмо, из которого можно видеть, что переживали в эти бурные дни семьи демократических вождей: из него можно видеть, как не уверены все они были в исходе восстания, против которого высказалось ненадежное собрание. Но народ и на этот раз сумел победить.

Рабочие удалились обратно в предместья, предоставив клубам и коммуне покончить с вызванным ими кризисом. Народ предместий заплатил своею кровью за всеобщее освобождение, но то, что ему дали за это, было очень незначительно; пока же рабочие были довольны и тем, что им не нужно умирать с голоду. Они требовали народной республики, и скоро им пришлось вступить из-за этого в борьбу с жирондистами, которые домогались республики мелкобуржуазной. Вот почему рабочие предместий появлялись немедленно, как только их призывали вожди крайней демократии. Мы увидим, как эти рабочие голодали и в то же время заведовали общественными делами Парижа, этот период господства рабочих – один из наиболее интересных эпизодов французской революции.

Ни один департамент не воспротивился низвержению Людовика XVI. Зато в армии, стоявшей на границе, было немало влиятельных и преданных двору людей; они предпочли бы скорей видеть Париж во власти иностранцев, чем во власти демократии. Но приближение прусского войска склоняло все большее число генералов к тому, чтобы признать происшедшие в Париже перемены и подчиниться новым властям. Таково было мнение Дюмурье, Кюстина, Келлермана, Бирона, только Лафайет не задумался в виду у неприятеля стать против Парижа и надеялся, что за ним последует и армия его, состоявшая приблизительно из 30 000 человек. Он приказал задержать в Седане трех комиссаров, которых послало к нему собрание, чтобы потребовать от него признания происшедших событий. Затем Лафайет привел свою армию к присяге на верность королю и готовился выступить против Парнаса, на который в это же время наступали прусские и австрийские войска.

Законодательное собрание выпустило обвинительный декрет против этого генерала, задумавшего столь изменническое восстание, и армия отложилась от Лафайета. Он понял, что проиграл игру. Вместе с Латур-Мобуром, Ламетом и некоторыми другими из своих друзей он хотел бежать в Голландию, но попал в руки австрийцев, которые обращались с этим человеком, восставшим на защиту короля, как с революционером. Его содержали в тюрьме под строгим присмотром, и только после заключения мира в Кампо-Формио в 1797 году он был освобожден.

Таким-то образом «простак» Лафайет сошел со сцены Французской революции для того, чтобы через сорок лет сыграть по менее комичную роль. Командование войсками перешло к Дюмурье, который проявил во время этого острого кризиса все свои блестящие духовные способности.