Джордж Сильвестр Вирек - Пленники утопии. Советская Россия глазами американца

«А каким указом конгресса, – поинтересовался я, – вы уполномочены выполнять эту художественную работу?»

Он снова выдал мне улыбку превосходства.

«Вы совершенно напрасно приехали сюда индивидуально, – сказал он. – Отдельные люди русских не интересуют. Вам следовало бы назваться делегатом классовых поэтов Америки, участвующим в создании эпической поэмы о большевизме. В таком случае они устроили бы в вашу честь банкет, а газета "Правда" приветствовала бы вас хвалебной редакционной статьей».

Россия обожает делегации. Присутствие делегаций льстит российскому правительству и повышает его престиж в собственной стране. Оно служит подтверждением тому, что множеству организаций в других странах не терпится изучать, а может быть, и копировать государственный строй, выработанный новыми правителями России. Правительство поощряет деятельность таких делегаций, даже если их направляют всего лишь предприимчивые большевистские агенты. Каждую группу путешественников, собранную каким-нибудь туристическим агентством, приветствуют как делегацию. Соблазнительные рекламные объявления в зарубежных странах обещают поездки по России, в стоимость которых входит оплата всех расходов, в том числе морской части путешествия, а также бесплатные визы, – за такие суммы, которых, судя по моему собственному опыту, никак не хватит на покрытие даже самых скромных расходов.

С индивидуальных путешественников-американцев советское правительство берет 11 долларов за разрешение на въезд и еще 11 за разрешение выехать. Малейшее изменение маршрута поездки также обойдется путешественнику в дополнительные 11 долларов.

Сначала я намеревался возвращаться из России через Одессу, но потом решил вылететь из Москвы в Берлин. Это потребовало вписать еще одно слово в мой паспорт. Власти настаивали на дополнительной оплате за меня и за мою жену. В конце концов, меня избавили от необходимости уплаты этой суммы на основании того, что я – «американский журналист».

Мы с женой, имея отдельные паспорта, уплатили 22 доллара за разрешение на въезд в большевистскую землю обетованную, а затем 22 доллара за привилегию покинуть ее пределы.

Проживание вдвоем в Москве без особых излишеств обходилось нам приблизительно в 100 долларов в сутки. Многие из так называемых членов делегаций совершили всю поездку, включая океанское путешествие, меньше чем за 300 долларов. По приезде их делегации чествовали. Их принимали высокопоставленные представители правительства. Иногда им предоставляли специальные поезда. С ними обращались как с полномочными послами. Стоит ли удивляться, что чье-то критическое восприятие затушевывалось гостеприимством властей? Подобному обольщению может противостоять лишь очень высокоразвитая способность к критике. Участники таких делегаций зачастую возвращаются на родину пропагандистами Советской России.

Любому человеку требуется необычайная сила воли для того, чтобы выделиться из толпы. Большинство видит Россию лишь в соответствии с экскурсионной программой, подготовленной советскими властями. А она настолько перегружена, что физически почти невозможно посмотреть что-либо самому, в частном порядке.

Самой важной делегацией во время моего пребывания в Москве была группа банкиров, бизнесменов и признанных учёных-экономистов, которую опекала Российско-американская торговая палата. О ее приезде громко трубили повсюду. Еще в Германии до меня дошли слухи о том, что участники делегации были эмиссарами самого президента Гувера.

«Их визит, – заметил мне приятель-дипломат в Берлине, – является по меньшей мере полуофициальным».

Русские рассматривали приезд банкиров и бизнесменов как предвестие официального признания советского государства. Нет нужды говорить, что делегация ни на что подобное не претендовала. Несомненно и то, что она была либо каким-то образом уполномочена американской администрацией, либо явилась организованным протестом по поводу отказа Государственного департамента признавать советское правительство. Это и побудило советские власти проявлять к ней исключительную предупредительность.

В гостиничном ресторане я видел большой стол, предназначенный для другой американской группы. Судя по их речи, некоторые участники делегации еще не вполне освоились в Америке. Многие из них, выходцы из России, принадлежали к народу, который подвергался преследованиям при прежней власти. Казалось, для некоторых было сном наяву – обедать в самом роскошном месте Москвы, побывать в московском Кремле и ленинградском Зимнем дворце, ступать там, где ходил царь, взирать на драгоценные камни в короне, прикоснуться к царскому трону или посидеть в карете, принадлежавшей когда-то Екатерине II.

С такой же особой заботой принимали группы коммерсантов – лесоторговцев и прочих – из Великобритании. Советы тешат их тщеславие и возбуждают алчность обещаниями сделок, сулящих большие барыши. В таких условиях силен соблазн перестать замечать недостатки и начать превозносить добродетели Новой России.

Я предпочитаю пробраться и выскользнуть незамеченным, чтобы рассмотреть всё собственными глазами. Могут возразить, что мои наблюдения – исключительно личного характера. Признаю. Еще могут сказать, что я видел лишь маленький кусочек гигантской Советской Федерации. Россия занимает без малого одну седьмую поверхности пригодной для жизни суши на планете. Она вобрала в себя сотню народов и цивилизации долгих веков, от дикарства самых темных эпох до вершин научного познания. Никто не сможет составить адекватную картину такой страны меньше, чем за полжизни.

Тем не менее, путем изучения крупных городов, особенно Москвы, вполне возможно составить определенное мнение относительно неудачи или успеха большевистского эксперимента. Москва является не только столицей России, но и символом большевистской власти. Большевизм нигде не добьется успеха, если потерпит неудачу в Москве. Главное стремление большевистских вождей заключается в том, чтобы задобрить ту часть населения, которая занята в промышленности. Москва – не только цитадель большевиков, но и их призовой экспонат.

Замечу еще раз, что, хотя некоторые из описанных мною случаев могут показаться пустячными и сугубо частными, я не привожу здесь ничего такого, что не символизировало бы, в том или ином смысле, пугающее отсутствие шансов на успех в борьбе, которую большевизму приходится вести для поддержания своего строя. Я держал ушки на макушке и слышал много такого, о чем люди говорят, но не осмеливаются писать. Однако я не обращал внимания на такие доверительные сообщения ни от американцев, ни от русских до тех пор, пока их заявления не подкреплялись моими собственными наблюдениями или заслуживающими доверия цифрами.