Константин Малофеев - Империя. Книга 1

Великий гуманист Франческо Петрарка вдохновенно вещал о «живой слоновой кости» – флорентийских рабах из «Скифии» (то есть из России): «И вот непривычная, но уже нескончаемая вереница подневольного люда того и другого пола омрачает этот прекраснейший город скифскими чертами лица и беспорядочным разбродом, словно мутный поток чистейшую реку; не будь они своим покупателям милее, чем мне, не радуй они их глаз больше, чем мой, не теснилось бы бесславное племя по здешним узким переулкам, не печалило бы неприятными встречами приезжих, привыкших к лучшим картинам, но в глубине своей Скифии вместе с худою и бледною Нуждой среди каменистого поля… зубами и ногтями рвало бы скудные растения» [387] Петрарка Ф. Лирика. Автобиографическая проза: [перевод] / Франческо Петрарка. – Москва: Правда, 1989. – 480 с. .

Источник, который питал интеллектуальную мощь Ренессанса, находился не в Западной Европе, а в агонизирующей Империи. Влияние константинопольской интеллигенции в итальянских культурных центрах было подавляющим. Так, например, старейший университет Италии (и всей католической Европы) возник в 1088 году после переезда в Болонью из Равенны, последнего оплота Империи на Апеннинах, школы римского права, готовившей юристов для нужд Империи.

Разгром Константинополя крестоносцами в 1204 году вызвал первую по-настоящему большую волну эмиграции столичной интеллигенции в Западную Европу. Италия была для них естественным пунктом назначения. Греки-эмигранты становились профессорами в университетах Болоньи, Падуи и Павии, придворными библиотекарями и учителями у аристократов и олигархов Венеции, Рима и Милана. Зачастую эти учителя, при своей высочайшей по меркам Западной Европы образованности, были проникнуты упадническими настроениями: мир Православной Империи, центра вселенной, рушился на их глазах.

После возвращения ромеев в Константинополь возродить былое интеллектуальное превосходство Империи было уже практически невозможно. В разоренном латинской оккупацией городе нужно было восстанавливать и заново налаживать духовную и культурную жизнь. Но прежний интеллектуальный и образовательный уровень, который задавали Константинопольский университет в Магнавре, императорская и патриаршая библиотеки, многочисленные монастырские училища, оказался недостижимым. Колоссальное количество книг были вывезены крестоносцами на Запад, что дало сильнейший импульс культурному развитию Европы, но обескровило Империю. Большинство же эмигрировавших из захваченного Константинополя образованных ромеев остались в Италии и продолжили приобщать своих учеников к греческой философии и словесности.

Одним из первых деятелей Ренессанса XIV столетия стал православный итальянец Варлаам Калабрийский, получивший образование у ромейских учителей. Этот любитель Аристотеля приехал в 1330 году в Константинополь и стал учить, что науки являются Божьим даром и поэтому именно через них, а не через личную встречу со Христом человек может познать Творца. Рассуждая в таком русле, он резко выступил против монахов-исихастов. Разгромленный в открытом диспуте святителем Григорием Паламой, Варлаам бежал на Запад и перешел в католичество, за что в 1347 году был предан анафеме. Известно, что в 1342 и 1347 годах Варлаам преподавал греческий язык первому гуманисту Франческо Петрарке, часто именуемому «отцом Проторенессанса».

Вслед за Варлаамом в Италию двинулась вторая волна эмигрантов. Эти переселенцы были хуже предыдущих. Первых вела нужда: их город был разгромлен и сожжен, они уезжали не по своей воле. Вторых никто не вынуждал – они представляли проигравшую партию националистов-филэллинов, которая ратовала за сближение с папством ценой измены православию. Осознавая, что Империя находится под угрозой исчезновения, они связывали это не с отходом от Бога, но со слабостью самого христианства. Значительная часть имперской интеллигенции давно считала хорошим тоном осмеивать христианскую мистику и учение исихастов, одновременно восхваляя античную философию и искусство. Этот скепсис константинопольские диссиденты методично прививали своим итальянским ученикам.

Так, историк П. Ревко-Линардато пишет: «В XV веке Византия, несмотря на политическое ослабление, по-прежнему оставалась важным культурным и научным центром. Среди жителей Империи было достаточно много высокообразованных людей, изучающих и развивающих античные традиции. Упадок Империи под натиском турок-османов привел к активной трансляции византийцами интеллектуального опыта на Запад. Данное обстоятельство сыграло существенную роль в итальянском Возрождении. Еще до падения Константинополя в 1453 году некоторые византийские интеллектуалы переезжали из клонившейся к упадку Империи в итальянские города, находя работу в университетах, библиотеках, типографиях и т. д. В византийской эмиграции четко проявлялась культурно-интеллектуальная составляющая. Византийские ученые везли с собой древнегреческие рукописи, переводили их, учили европейцев греческому языку. Италия получила большое число древних рукописей, изучение которых дало мощный толчок подъему культуры. При этом византийцы обеспечили не просто трансляцию античного наследия в Западную Европу, они сами его интерпретировали, расставляли новые акценты, ориентируя интересы к определенным философским и образовательным проблемам… Плифоном были разработаны проекты масштабных политических реформ, включающих меры против могущества монастырей и мероприятия по централизации управления… В трактате „Законы” Плифон провозгласил необходимость возрождения древнегреческого язычества, реформированного на базе платонизма… и стремился сконструировать новую, универсальную религиозную систему, противостоящую христианству» [388] Ревко-Линардато П. С. Влияние византийских гуманистов на культуру итальянского Возрождения / П. С. Ревко-Линардато // Ценности и смыслы. – 2015. – № 1(35). – С. 5–18. .

В 1461 году олигарх Козимо Медичи предоставил своему протеже Марсилио Фичино и его друзьям-гуманистам виллу Кареджи близ Флоренции для учреждения Платоновской академии, идейным вдохновителем которой выступил грек Плифон. В Риме годом ранее Платоновскую академию основал другой грек – кардинал Виссарион, изменивший православию на Ферраро-Флорентийском соборе.

Ренессанс жадно впитывал и неутомимо взращивал все, что могло навредить христианскому сознанию современников. Магия, алхимия, гадания, астрология, самые причудливые разновидности «тайной науки» сделались необыкновенно популярны и вошли в интеллектуальный быт деятелей этого возрождения Ханаана. Особенной востребованностью пользовалась тайная символика иудаизма, в частности цифровые нагромождения каббалы. Все это нашло отражение в эстетическом оформлении храмов и живописных произведениях XV–XVI столетий.