Константин Малофеев - Империя. Книга 1

Пока этот идеал сохранялся, хотя бы отчасти, не существовало глубокого разрыва между верхушкой общества и его нижними слоями. Очень долго основу римского войска составляло национальное ополчение, а оно преимущественно собиралось из этих самых мелких и средних землевладельцев. Народ был привязан к своей земле собственностью и общинностью. А это делало его исключительно устойчивым, когда требовалось оказать сопротивление самому опасному врагу. Карфаген класса свободных собственников земли в массовом порядке не имел, а потому был лишен и массового национального ополчения.

Второй особенностью римской власти стало мягкое отношение к завоеванным народам. Предки римлян при всей своей воинственности по происхождению были кем-то вроде казаков, собравшихся в Альба Лонге, городе на Тибре, еще до основания Рима. В целом переняв этрусский государственный строй, включая разделение на патрициев и плебс, римляне по национальности были этрусками, сабинами и латинянами. Поэтому владычество растущего Рима для италиков не было властью иноплеменников. В период с IV века до 265 года до Р.Х. Рим покорил весь Апеннинский полуостров, включая всю Этрурию и греческие колонии – полисы на юге Италии.

Совершенно невозможно сравнить положение италиков, оказавшихся союзниками римлян, пусть и не вполне добровольными, и ливийцев, порабощенных карфагенянами. По мнению И. Шифмана: «Рим… не ставил преград экономическому развитию и торговой деятельности своих вольных или невольных „союзников” и „подданных”; идея монополизировать морские и сухопутные пути, рынки сырья и сбыта никогда не приходила в голову римскому правительству. Поэтому оно, обеспечивая в сфере своего господства определенный порядок и стабильность, могло рассчитывать на поддержку достаточно влиятельных слоев общества, прежде всего правящей аристократической верхушки, чью власть сенат обеспечивал всеми доступными ему средствами. Да и не хотело римское правительство вызывать у италиков особенно сильное недовольство» [97] Шифман И. Ш. Карфаген / И. Ш. Шифман. – Санкт-Петербург: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. – 518 с. .

И, наконец, религиозность римлян также надо привести в качестве очень важного отличия этого нового имперского народа. Языческая религия изначального Рима имела вид простой, связанный с культом предков и семейного очага. В ней присутствовало весьма сильное родовое начало. Римляне как народ отличались свойством, которое позднее назовут «богобоязненностью». Это качество влияло как на частную, так и на государственную жизнь.

Присущий римлянам религиозный пиетет и аккуратность в исполнении ритуалов, по мнению греческого историка Полибия, большую часть жизни проведшего в Риме, были решающим фактором государственного сплочения. Римляне отличались от греков неуклонным следованием строгому религиозному порядку, которому Полибий приписывает решающее значение в формировании поведенческой модели римлян и их государственных свершениях.

Гилберт Честертон остроумно сравнил верования древних греков и римлян: «Греческие боги поднимались в утреннее небо сверкающими пузырями, латинские плодились и множились, чтобы приблизиться к людям. Нас поражает в римских культах их местный, домашний характер. Так и кажется, что божества снуют вокруг дома, как пчелы, облепили столбы, как летучие мыши, и, как ласточки, приютились под карнизом. Вот бог крыши, вот бог ветвей, бог ворот и даже гумна. Мифы часто назывались сказками. Эти можно сравнить с домашней и даже няниной сказкой: она уютна и весела, как те сказки, где, словно домовые, говорят стулья и столы. Старые боги италийских крестьян были, вероятно, неуклюжими деревянными идолами. Там тоже было немало уродливого и жестокого, например, тот обряд, когда жрец убивал убийцу. Такие вещи всегда заложены в язычестве, они неспецифичны для римлян. Особенностью же римского язычества было другое: если греческая мифология олицетворяла силы природы, то латинская олицетворяла природу, укрощенную человеком» [98] Честертон Г. К. Вечный Человек: сборник: перевод / Г. К. Честертон. – Москва: Политиздат, 1991. – 542 с. .

Итак, Рим выходил на мировую историческую арену в ореоле патриархальной богобоязненности, милитаристской суровости, простоты нравов и семейной прочности. Здесь не столь уж высоко ставили богатство, но с исключительным пиететом относились к личной доблести и человеческим качествам. Рим провел ранние этапы своей судьбы в бесконечных войнах. Постоянная готовность дать отпор или двинуться на соседей с завоевательной целью внушили римлянам, что оружие в руках, выносливость и отвага положат им под ноги весь мир. Веками Рим не оставлял общинных ценностей. Самопожертвование одного ради спасения всех считалось у римлян в порядке вещей. Почести за подобного рода заслуги ценились выше материальных приобретений. А служба на государственной должности соединяла в себе характер высшей чести, крайней ответственности и жертвенного самообременения тяжелейшей работой.

Портрет раннего Рима оставляет в сознании образ, который можно выразить двумя словами: наивная мощь. Римляне честны, небогаты, отважны и страшны врагам. В их обществе живет чрезвычайно обаятельная патриархальная простота, а вместе с нею – природное отвержение порока.

Древний Ханаан получил на Ближнем Востоке несколько тяжелых ударов от Ветхой Империи. Самым страшным из них стал разгром Тира Александром Македонским. Ханаанская цивилизация в целом уходит в тень, на второй план истории.

Но у нее появился могучий наследник и продолжатель. Это Карфаген – город, основанный ханаанскими колонизаторами из города Тир то ли в 825-м, то ли в 814 году до Р.Х. на территории современного Туниса.

От времен основания Карфагена дошла легенда, как будто задающая вектор его судьбы на столетия вперед. Предание гласит, что ханаанские торговцы с неизменным для них коварством попросили у жителей африканского берега столько земли, сколько влезет в шкуру быка. Когда африканцы согласились, ханаанейцы разрезали шкуру на тонкие длинные полосы и, соединив их, огородили себе значительный участок берега, включая удобную гавань.

По словам Теодора Моммзена, ханаанейцы в принципе не были приспособлены к созданию крупных самостоятельных государственных образований. Они охотно сносили «подчинение чуждой власти и покупали себе право спокойно вести свои торговые дела там, где эллины с несравненно ничтожнейшими силами начинали борьбу за самостоятельность и отвоевывали себе свободу. Если нельзя было вести выгодный торг без борьбы, финикияне уступали и отыскивали себе новые рынки, так они дали постепенно вытеснить себя из Египта, Греции, Италии. Действовали они повсюду как купцы, а не как колонизаторы» [99] Моммзен Т. История Рима: [в 4 т.: пер. с немецкого] / Теодор Моммзен. – Ростов-на-Дону: Феникс; Москва: Зевс, 1997. .