Кэтрин Арнольд - Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней

Решив найти следы вируса испанского гриппа, Таубенбергер заказал образцы тканей семидесяти семи солдат, погибших во время пандемии. Команда Таубенбергера искала образцы жертв, умерших от первоначальной вирусной инфекции, а не от последующей бактериальной пневмонии. Семь образцов казались многообещающими. Это был волнующий момент, когда образцы появились на его столе. «А вот и они! – сказал он. – Образцы, которые до меня не трогали 80 лет!» [16]

Эти образцы состояли из крошечных кусочков легочной ткани, сохраненных в формальдегиде, вложенных в парафин. Затем Таубенбергер и его команда попытались «разработать методы для извлечения фрагментов генома вируса из этих тканей» [17]. После семидесяти отрицательных результатов исследователи почти отказались от проекта, но он оказался настолько увлекательным, что они не хотели останавливаться. «И чем больше мы читаем об этом вирусе, о его вспышке и разрушительных последствиях, тем больше мы наполнялись решимостью осуществить этот проект» [18].

К этому времени изучение причин испанского гриппа стало для Таубенбергера чем-то вроде навязчивой идеи. «Это было просто невозможно, – признался он. – Сначала был рак молочной железы, потом дельфиний вирус и развитие Т-клеток. И грипп просто взял верх над моей жизнью!» [19].

Исследование происхождения «испанки» также было длительным и отнимало много времени. «Такого рода „вирусная археология" чрезвычайно болезненна! И очень медленна, – прокомментировал Таубенбергер. – Ты же не можешь просто пойти в морозилку и вытащить вирус. Мы должны найти подходящие образцы, взятые после вскрытия» [20].

Прорыв произошел год спустя, в июле 1996 года. Доктор Эми Краффт начала изучать образец сохранившейся легочной ткани из тела рядового Роско Вона. Рядовому Вону был всего двадцать один год, когда он заболел 19 сентября 1918 года в Форт-Джексоне, штат Южная Каролина. Неделю спустя, 26 сентября, в 6:30 утра рядовой Джексон умер от пневмонии. В 14:00 того же дня было произведено вскрытие тела рядового и извлечен патологический образец из его легкого [21]. Теперь, спустя восемьдесят лет после его смерти, рядовой Вон должен был сыграть свою роль в раскрытии тайны «испанки».

Вклад Вона в медицинскую науку заключался в необычной реакции его организма на испанский грипп. Таубенбергер был поражен тем, как образец выглядел под микроскопом.

Что признавалось клинически, так это то, что у него развилась пневмония левого легкого [а правое легкое было, по-видимому, здоровым]. Теперь довольно часто бывает пневмония только одного легкого, не обязательно обоих. И на момент вскрытия это подтвердилось: у него была обширная бактериальная пневмония левого легкого, которая оказалась смертельной, а правое легкое было почти полностью здоровым» [22].

Это осталось незамеченным во время вскрытия, но если вы внимательно посмотрите на срезы, то увидите крошечные участки очень острого воспаления вокруг терминальных бронхиол в этом легком, которые были характерны для очень ранних фаз репликации вируса гриппа» [23].

Случай рядового Вона был также необычен тем, что он продемонстрировал «асинхронность» в том, как развивалась болезнь,

при этом он заразился гриппозной инфекцией, а затем у него началась бактериальная пневмония в левом легком, которая усугубила вирусную инфекцию и убила его. Но заражение вирусом гриппа его правого легкого каким-то образом задержалось на несколько дней. Поэтому, когда он умер, он оставил материал, отражающий самые ранние стадии развития вируса, заражающего легкие. Это было очень тонкое изменение, и мне потребовалось некоторое время, чтобы взглянуть на достаточное количество вскрытий, чтобы понять это. Грипп не вызывает характерных изменений, которые позволяют вам быть уверенным в том, что это именно он, просто смотреть в микроскоп и говорить: ««Это определенно грипп». Вы можете это подозревать, но не можете быть уверены. Но в этом случае было что-то такое, что просто поразило меня как отличный пример, и поэтому, как только я идентифицировал его, мы извлекли РНК, сделали наш тест и – бум! Мы нашли РНК вируса гриппа!» [24]

Учитывая, что качество восстановленного генетического материала было, по словам Таубенбергера, «ужасным!», перед командой стояла непростая задача провести «крупномасштабное секвенирование вируса, чтобы попытаться установить его сущность» [25].

Обеспокоенный тем, что не было достаточно материала для тестирования, Таубенбергер отложил материал рядового Вона и стал искать другие случаи. Был обнаружен еще один образец, принадлежавший другому человеку, умершему в тот же день, но в другом лагере. Он тоже был положительным, так что теперь у команды было два случая» [26].

Таубенбергер и его коллеги опубликовали в журнале Science в 1997 году свои первоначальные выводы, «всего лишь крошечные фрагменты последовательности вируса из нашего патологического материала, полученного из ИПВС» [27]. Именно в этот момент Йохан Хультин, которому тогда было семьдесят три года, прочитал статью и написал Таубенбергеру, рассказывая о собственных исследованиях. Когда Таубенбергер попросил разрешения взглянуть на старые материалы Хультина с Аляски, он, к своему ужасу, обнаружил, что они были уничтожены всего несколько лет назад.

Хультин предложил им вернуться на Аляску, чтобы эксгумировать еще больше тел и получить еще больше замороженного материала, на котором они могли бы провести молекулярный анализ в лаборатории ИПВС Таубенбергера, что было бы невозможно в 1951 году. Структура ДНК была расшифрована только в 1953 году. Остановить Хультина было невозможно. Несмотря на свои семьдесят три года, он отправился в миссию Бревиг, вооруженный лишь фотоаппаратом, спальным мешком и двумя сумками с инструментами. Хультин сам финансировал всю экспедицию и спал по ночам на полу местной школы. Таубенбергер не сопровождал его, и, возможно, это было правильно, так как, учитывая деликатный характер работы, многие люди в общине помнили Хультина и были довольны, что именно он проводил раскопки. «Они были детьми, а теперь стали старейшинами в этой общине, – сказал Таубенбергер, – которые помнили его даже 45 лет спустя. Он получил разрешение на эксгумацию и прислал нам материалы» [28]. Семьдесят две жертвы миссии Бревиг были похоронены в братской могиле в 1918 году, отмеченной двумя большими деревянными крестами. С помощью четырех молодых людей Хультин начал копать, пока они не выкопали траншею длиной двадцать семь футов (8 м), шириной шесть (1,8 м) и глубиной семь (2,1 м). Поначалу показалось, что Хультин опять был разочарован. Он обнаружил скелеты, но никаких останков, содержащих мягкие ткани, не было. Но затем он нашел тело тучной женщины, чей жир сохранил ее органы от разложения в вечной мерзлоте.