Кэтрин Арнольд - Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней

«Я сидел на ведре и смотрел на эту женщину. Тело хорошо сохранилось. Легкие у нее были в порядке. Я знал, что именно здесь будет вирус» [29].

Хультин назвал женщину Люси в честь знаменитого доисторического скелета, найденного в Эфиопии в 1974 году. Взяв образцы органов Люси, Хультин упаковал их. Чтобы предотвратить потерю образцов, Хультин отправил четыре идентичных набора в течение четырех дней разными почтовыми службами: UPS, Fed Ex и почтовой службой США. Он закопал могилу и водрузил там два новых креста, которые сделал сам в столярном кабинете местной школы.

Хультин сделал важное открытие. Хотя в трех образцах тканей следов вируса не было обнаружено, Энн Рид нашел их в образцах тканей Люси. Они оказались идентичны РНК рядового Роско Вона. Вскоре после этого было получено третье совпадение по образцу, взятому у рядового Джеймса Даунса, умершего от гриппа в Кэмп-Аптоне, штат Нью-Йорк, 26 сентября 1918 года в возрасте тридцати лет. Однако именно Люси стала недостающим звеном [30].

«С помощью замороженного материала стало возможным секвенировать весь геном вируса, – сказал Таубенбергер. – В итоге мы секвенировали ген гемагглютинина, своего рода главный ген вируса, во всех трех случаях. И мы к своему удивлению обнаружили, что они были в основном идентичны. Из 1700 нуклеотидных оснований в этом гене три образца отличались друг от друга только одним нуклеотидом. Таким образом мы узнали, что это действительно пандемический вирус; в этом не было никаких сомнений, это – он. Благодаря замороженному материалу стало возможным секвенировать весь геном вируса» [31].

Более ранние исследования Хультина подтвердились: он и команда Таубенбергера обнаружили вирус испанского гриппа.

«С 1997 по начало 2005 года потребовались титанические усилия с нашей стороны, чтобы полностью секвенировать геном вируса, – сказал Таубенбергер. – Мы пришли к выводу, что это своего рода вирус птичьего гриппа, который каким-то образом адаптировался к человеку» [32].

Как этот пандемический вирус был передан от животных к людям – еще один вопрос, который до сих пор горячо обсуждается. Таубенбергер, как и другие вирусологи, пытается найти ответ на эту темную загадку с помощью технологий, которые позволяют ученым создавать вирусы гриппа из клонированных генов. Ряд исследователей одновременно пришли к этому методу, известному как обратная генетика. «Доктора Джордж Браунли из Оксфорда, Питер Палезе из Маунт-Синай и Йоши Каваока из Висконсина работали над этим независимо друг от друга» [33], – пояснил Таубенбергер.

Секвенировав вирус «с помощью волшебства современной молекулярной биологии» [34], ученые протестировали его на животных в лабораториях «повышенной опасности» в Центре по контролю заболеваний в Атланте и в лаборатории в Виннипеге (Канада), где вирус 1918 года был введен макакам.

Что касается того, что сделало пандемию испанского гриппа такой смертельной и почему вирус убил так много здоровых молодых людей, Таубенбергер поддержал теорию, что вирус вызвал слишком сильный иммунный ответ, известный как цитокиновый шторм. По иронии судьбы, чем здоровее был пациент, тем больше вероятность, что он умрет. H5N1 1918 года запустил сильную воспалительную реакцию организма, вызывая вторичное повреждение легких. «Вас убивает не вирус, а иммунная реакция вашего собственного организма», – объяснил Таубенбергер [35].

К счастью, в XX веке не было еще пандемии, сравнимой по масштабам с испанским гриппом 1918 года. В 1957 году произошла вспышка азиатского гриппа (H2N2), а в 1968 году – гонконгского гриппа (H3N2). В 1947 году была «псевдопандемия» с низким уровнем смертности, в 1977 году – эпидемия, которая была пандемией среди детей, а в 1976 году – эпидемия свиного гриппа, которая, как опасались, имела пандемический потенциал [36]. Но пандемия 1918 года оказалась уникальным событием, вызванным стечением обстоятельств, которое, как надеялись, никогда больше не повторится. В результате к 1997 году исследование происхождения испанского гриппа можно было бы рассматривать как некий исследовательский проект, академический поиск, не имеющий отношения к современной жизни. Финансирование исследований оказалось под угрозой, и синий карандаш финансового директора завис над бюджетом ИПВС. Но затем, когда Таубенбергер и его команда опубликовали свои первые результаты исследований в марте 1997 года, трехлетний ребенок в Гонконге заразился вирусом птичьего гриппа H5N1 и умер.

Девятого мая 1997 года в Гонконге заболел маленький мальчик. У обычно веселого и крепкого трехлетнего Лама Хой Ка внезапно началась лихорадка и заболело горло. Встревоженные родители позвонили своему врачу, он сказал, что мальчик страдает обычной детской болезнью и выздоровеет через день или два. Симптомы Лама наводили на мысль об инфекции верхних дыхательных путей, распространенной среди детей во всем мире, и о том, что занятый врач видит десятки раз в день.

Но пять дней спустя Лам так и не пришел в себя, и родители отвезли его в местную больницу [1]. Врачи не смогли установить причину его болезни, но они были достаточно обеспокоены, чтобы отправить Лама в больницу Королевы Елизаветы в Цзюлуне, где врачи снова не смогли поставить диагноз. Но что-то явно было не так: Лам стремительно слабел. Маленький мальчик не мог дышать без аппарата искусственной вентиляции легких, и можно было предположить, что у него вирусная пневмония. Как будто этого было недостаточно, у него развился синдром Рея, редкое заболевание, которое обычно поражает детей и подростков и может привести к летальному исходу. Эта болезнь, которая часто возникает на фоне инфекций, таких как грипп или ветрянка, вызывает образование жидкости в мозге, которая оказывает давление на нервы, контролирующие дыхание и частоту сердечных сокращений. Как только это происходит, пациент умирает [2]. Ламу давали антибиотики для лечения пневмонии, но затем у него развилось диссеминированное внутрисосудистое свертывание, или тромбогеморрагический синдром (ДВС-синдром), при котором сгустки крови напоминают свернувшееся

345 молоко. Нормальное свертывание крови нарушается, что приводит к сильному кровотечению из нескольких участков тела [3]. Лам перенес массивную полиорганную недостаточность и умер через неделю после госпитализации. Опустошенные горем родители ребенка и потрясенный медицинский персонал недоумевали, как в последнее десятилетие XX века здоровый маленький мальчик, заболев, мог так быстро умереть.

Двадцатого мая 1997 года, за день до смерти Лама Хой Ка, врачи взяли для анализа образец смыва со слизистой горла маленького пациента. Этот образец был отправлен в Министерство здравоохранения Гонконга для проведения обычных исследований. Сотрудники лаборатории исследовали образец и через три дня пришли к выводу, что Лам умер от гриппа. Однако, несмотря на доскональное исследование, главный вирусолог доктор Вилина Лим не смогла определить тип гриппа, который убил мальчика. Тесты исключили H3N2, наследника гонконгской эпидемии 1968 года. Не был виноват и вирус H1N1, вызвавший вспышку болезни в 1977 году [4]. Лим, ничего не подозревая, отправила образец в центры Всемирной организации здравоохранения, занимающиеся исследованиями смертельных заболеваний, базирующиеся в Лондоне, Токио, Мельбурне и в Центре по контролю заболеваний в Атланте, штат Джорджия. Как и международный терроризм, пандемические заболевания представляют собой постоянную угрозу высокого уровня, и эти центры являются станциями раннего информирования о пандемиях, следящими за появлением новых штаммов смертоносных вирусов, включая грипп, коронавирусы и Эболу. Туда для тестирования каждый год отправляются тысячи образцов. Лим также отправила образец выдающемуся вирусологу Яну де Йонгу из голландского Национального института общественного здравоохранения, расположенного близ Утрехта.