Игорь Сенченко - Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории

Первыми торговать йеменским кофе в Европе стали французы. В 1709 г. они заключили долгосрочный договор (с зафиксированной в нем ценой) об оптовых закупках кофе с наместником правителя Йемена в Мохе. Заметив вскоре повышенный спрос на кофе у купцов из Европы, йеменцы тут же, в одностороннем порядке, расторгли «кофейную сделку» с франками. Ответ французов последовал незамедлительно. К побережью Мохи подошла эскадра боевых кораблей Французской Индийской компании во главе с Ля Гардом Жазье. Десант, высаженный на берег после обстрела города из орудий палубной артиллерии, захватил Моху и восстановил, как писали французские газеты, «порушенный в Йемене статус-кво в кофейных делах».

Пик кофейной торговли датчан и французов в Мохе – 17201740 годы. Первый американский корабль прибыл в Моху и приобрел там кофе в 1798 году. Можно, думается, говорить о том, что вслед за жемчугом именно кофе приоткрыл для Европы двери в Аравию (7*).

Договор о дружбе и торговле между Москвой и Сана’а’, заключенный 1 ноября 1928 г., заметно активизировал коммерческие связи Йеменского Королевства с Советским Союзом. Параходные рейсы в Аравию, носившие прежде, по выражению советских дипломатов, «случайный характер», поставили на регулярную основу. В документах центральных партийных органов того времени подчеркивалось, что торговля с Йеменом на базе договора от 01.11.1928 г. «должна сделаться показательным участком работы Советского Союза на Аравийском полуострове» (8).

После заключения Договора о дружбе и торговле, докладывал М. Аксельрод, участие СССР в импорте королевства существенно расширилось. В 1928/1929 фин. году доля СССР в суммарном ввозе сахара достигла 32 %; муки – 15,5 %; стекла – 72 %; спичек – 19 %; мыла – 6 %; мануфактуры – 1,5 %; леса – 88 % и нефтепродуктов -21 % (9). В 1929/1930 хозяйственном году на йеменский рынок через Ходейду завезли из СССР: «до 60 % всего импортированного Йеменским Королевством мыла (около 2 тыс. ящиков); 35 % сахара (свыше 5,9 тыс. т.); 30 % керосина (15 тыс. т.); 40 % муки (свыше 654 т.); более 50 % крахмала (35,8 т.). Кроме того, – 4,45 % мануфактуры, что составило 592 кипы(1 кипа мануфактуры = 212,48 кг.); 90 % спичек (1350 ящиков)» (10). Поставки осуществлялись пароходами из Одессы. Сделки на йеменском рынке совершались через советского торгового уполномоченного в Ходейде.

Согласно информационно-справочным материалам, подготовленным представительством «Ближвостгосторга» в Йемене, главным предметом ввоза в СССР из Йемена являлся тогда кофе. Его суммарный экспорт через Ходейду (в СССР и другие страны мира) составил: 1927/1928 г. – 29 937 мешков; 1928/1929 г. – 46 421 мешков (в том числе сорта «мокка» – 6 тыс. тонн). Конкретно в СССР было поставлено: 1919 г. – 34 т.; 1930 г. – 248 т.; 1931 г. – 419 тонн. В 1904 г., для сравнения, вывоз йеменского кофе оценивался в 49 000 мешков (по 80 и 100 кг. зерен в каждом) (11).

Повышенным спросом пользовалась йеменская хна (в 1928/ 1929 фин. году из королевства вывезли 906 мешков хны). Помимо кофе и хны, в СССР из Йеменского Королевства импортировали также кожсырье.

Несколько опережая ход повествования, скажем, что с 1930 г. в Йеменское Королевство стали поступать советские сельскохозяйственные машины и оборудование. Для оказания помощи йеменцам в освоении этой техники в Йемен направили тракториста-инструктора (12).

В 1930-х годах еще больше возросла доля импортируемых из Советского Союза товаров в суммарном объеме ввоза королевства. Керосина, к примеру, до 75 %, сахара – до 50 %, серы – до 39 % и цемента – до 100 %. Такой рост не в последнюю очередь объяснялся, пишет в своей статье «История развития российско-йеменских отношений» М. Араф, фиксированными ценами на товары, которые предлагала советская сторона (13).

В июне 1929 г. в г. Сана’а’ открылось генеральное представительство Экспортно-импортной конторы Восторгов по торговле с Турцией и Ближним Востоком («Ближвостгосторга» СССР) для стран бассейна Красного моря. Генеральным представителем СССР (генеральным уполномоченным «Ближвостгосторга») был назначен, напомним, К. А. Хакимов.

В инструкции К. Хакимову, подписанной 11.05.1929 г. Л. М. Караханом, указывалось, что ему необходимо разъяснять в Йеменском Королевстве «основы нашей восточной политики… преследующей цель достижения политической и экономической независимости стран Востока и их освобождения от всякого внешнего гнета.». Отмечалось, что желательно было бы также в контактах с северойеменской элитой популяризировать идею о «целесообразности сближения восточных государств» в целях укрепления их позиций на внешнеполитической арене (14).

В середине апреля 1929 г. Александр Игнатьевич Ступак, состоявший в то время в штате советской дипмиссии в Джидде (до этого работал в торгпредстве СССР в Турции, где встречался и беседовал с кади Ахмадом ал-Анси, представителем имама Йахйи), получил указание Центра «срочно выехать в Сана’а’». Цель командировки – «информировать власти Йеменского Королевства о предстоящем прибытии советского постоянного представителя и подготовить его встречу».

В конце апреля, рассказывает в своих воспоминаниях А. И. Ступак, в Джидду пришел пароход «Ленин». По просьбе правительства Йеменского Королевста «он должен был затем проследовать в Ходейду, чтобы принять на борт и доставить в Джидду паломников». Воспользовавшись этим рейсом, он и выехал в Ходейду.

3 мая 1929 г., сообщает А. И. Ступак, пароход прибыл в Ходейду и встал на рейд в нескольких километрах от берега; «ряды коралловых рифов не позволили ему подойти ближе». На берег его доставил местный парусник, который «шел то под парусом, то на веслах».

О Ходейде тех лет А. И. Ступак отзывается как о небольшом, «пыльном и тесном городке купцов и рыбаков, сдавленном обветшалыми оборонительными стенами». В нем, по его словам, не было тогда «ни водопровода, ни электричества, ни каких-либо элементарных удобств».

Только через 10 дней после его приезда в Ходейду туда пришел торговый караван, с которым, верхом на муле, он и тронулся в путь.

По прибытии в г. Сана’а’, через два дня, «вечером, в саду королевского дворца, в маленькой беседке, освещенной слабым светом керосинового фонаря», его принял кади ‘Абдалла ал-‘Амри, которого, замечает А. Ступак, «с полным правом можно было бы назвать великим визирем». В ходе состоявшейся беседы А. И. Ступак известил кади ‘Абдаллу о предстоящем приезде в королевство «советского представителя К. Хакимова» и о цели его миссии. «Договорились о порядке встречи».

К сведению читателя, в Йемене со времен прихода в эту страну ислама привилегированной кастой были и остаются кадии, то есть мусульманские судьи. Статус этот, согласно традиции, закреплен за семейно-родовыми кланами, известными своими глубокими знаниями генеалогий семейств, родов и племен, обычаев и традиций предков, и норм шариата (мусульманского права).