Игорь Сенченко - Советская Россия, Аравия и Персидский залив. Документированные страницы истории

В обзоре прессы НКИД по Йемену за 1927 г. содержатся сведения, хорошо иллюстрирующие активность Италии на йеменском направлении. В этом обзоре говорится, что в 1927 г. «в Ходейду прибыло много итальянских военных инструкторов для участия в организации йеменской армии» (ТАСС, 07.01.1927); что «Италия получила концессию на вывоз всего урожая кофе в Йемене» (ТАСС, 21.01.1927); что в один из йеменских портов были «доставлены итальянские аэропланы» («Таймс, 23.05.1927). Упоминается и о том, что в Йемен в 1927 г. «вернулись два летчика-йеменца, обучавшиеся в Италии» (10).

Летом 1927 г. Рим посетила йеменская правительственная делегация во главе с принцем Сайфом ал-Исламом, сыном имама Йахйи, первая, к слову, в истории Йемена, побывавшая в Европе. Выехала в Неаполь через Массауа (июнь 1927 г.). Удостоилась аудиенции у Б. Муссолини. Побывала в Венеции, Милане, Генуе и Неаполе (июль), и откуда на пароходе возвратилась в Ходейду (11).

В том же году состоялось подписание секретного соглашения, регулировавшего поставки Италией оружия и военной техники в Йемен. Итальянцы отвечали за военный арсенал имама и управляли всеми инженерными проектами, реализовывавшимися в стране. На постоянной основе держали в г. Сана’а’ нескольких дипломатов. Иными словами, присутствие Италии в Йемене сделалось зримым и масштабным (даже личный врач имама был итальянцем).

Италия стала первой европейской страной, признавшей имама Йахйю королем Йемена. Это вызвало настоящий переполох в «стане англичан», сообщали советские дипломаты. В Лондоне такой шаг итальянцев расценили как согласие Рима с требованием имама насчет установления суверенитета Йеменского Мутаваккилийского королевства над всей территорией Йемена, включая земли Аденского протектората и Асир (12).

Для итальянцев в Йемене все, вроде бы, складывалось удачно, если бы не одно «но»: поступавшие в страну итальянские товары, как явствует из документов НКИД, были низкого качества, а оборудование и оружие – устаревшим и к тому же достаточно дорогим. Старые радиостанции, поставленные итальянцами, отмечал в своих информационно-справочных материалах Наум Маркович Белкин (1893–1942), быстро вышли из строя, также, как и аэропланы, на которых практически и не летали. Почти сразу же сломалась и установленная ими мельница. Что же касается патронного заводика, то он оказался «стареньким и немощным»; и заявленную итальянцами «норму выпуска патронов» не вырабатывал. И на все это, замечает Н. Белкин, королевство истратило около 2 млн. талеров (свыше 195 тыс. фунтов стерлингов), что, собственно, и подтолкнула имама к диалогу с Москвой (13).

В том же 1927 г. на Йемен обратили внимание, кстати, и немцы. Однако работа их миссии, направленной на переговоры в г. Сана’а’, успехом не увенчалась. Договориться о чем-либо конкретном сторонам не удалось.

С учетом желания и готовности Йемена к налаживанию двусторонних отношений с Советским Союзом в Йемен для переговоров по данному вопросу Москва направила (лето 1928 г.) делегацию во главе с представителем НКИД Георгием Александровичем Астаховым (1896/97-1942). Известно, что ранее он работал вторым секретарем в советской дипломатической миссии в Джидде, а до этого – в советском полпредстве в Анкаре. В миссию входили переводчик, роль которого выполнял сотрудник нашего консульства в Джидде Моисей Маркович Аксельрод, и два сотрудника Наркомата внешней торговли СССР. Прибыла делегация в Ходейду (04.06.1928) на судне «Тобольск» (пересела на него в Джидде), доставившим в Йемен партию советских товаров (70 тонн муки, 60 тонн сахара, 54 ящика мыла, а также спички, посуду и самовары, всего около 200 тонн).

До Джидды, рассказывает в своих заметках «По Йемену» Г. Астахов (под псевдонимом Г. Анкарин), где мы пересели на «Тобольск», шли на пароходе «Теодор Нетте» (носил имя дипкурьера, погибшего в Латвии). Прежде он назывался «Тверь», и совершал рейсы между Владивостоком и Камчаткой. Иными словами, приспособлен был для полярных маршрутов. И в «полной полярной готовности, будто собравшись исследовать Арктику, отправился в тропический рейс через Красное море и Персидский залив к самым жарким местам на земле, да еще и в самое жаркое время года».

Красное море делится своими впечатлениями Г. Астахов, «накаляемое жаром Аравийской пустыни и зноем африканских нагорий, пропитано удушливой сыростью, которая в сочетании с 35-градусной жарой выжимает тело, как губку. Организм превращается в перегонный аппарат, перерабатывая стаканы, кувшины и ведра выпиваемой воды в потоки пота». Оба входа в Красное море, указывает Г. Астахов, Суэцкий канал и Баб-эль-Мандебский пролив, держала в то время в своих руках Англия. «Легким росчерком пера, введением карантинных формальностей» она могла сорвать хаджж и «обречь на разорение и голод» и население Джидды, и всего Хиджаза, жившего в основном за счет обслуживания паломников. Когда сезон хаджжа заканчивался, пишет Г. Астахов, то портовый рейд пустел, «. и город засыпал, как медведь в берлоге, подремывая. и мечтая о новых десятках тысяч паломников, которых корабли привезут на следующий год».

И вот, наконец, перед нами Ходейда, продолжает Г. Астахов, «город, полузанесенный песками, дома которого… белеют на безжизненной… скатерти окрестной пустыни». Ходейда в то время была окружена «несколькими небольшими крепостцами» со сторожевыми башнями и размещенными в них дозорными постами – в целях защиты города от набегов окрестных племен. Ночью, когда город засыпал, дозоры выходили на улицы, «карауля все входы и выходы из него».

Самым «живописным местом» в Ходейде, по выражению Г. Астахова, – был городской рынок. «Под плетеными и дощатыми навесами, у мешков и лукошек, – пишет он в своих заметках, – сидят полуголые люди в чалмах, обмахиваясь подобием вееров. В мешках – картофель, лук, финики, кофейная шелуха, просо и многое другое. В мануфактурных рядах – индийские ткани». Из других иностранных товаров «бросаются в глаза индийская мука, явайский сахар, итальянский керосин, который на самом деле наш, батумский, но разбавленный и никуда негодный». Йеменцы, как поведал Г. Астахову секретарь наместника имама в Ходейде, надеялись, что, заключив Договор о дружбе и торговле с итальянцами, те будут поставлять им хорошие, качественные товары. Однако уже вскоре «надежды эти потускнели», спрос на итальянские товары в Йемене сошел на нет, а само словосочетание «итальянский товар» приобрело смысл «товар дрянной, никудышний».

Если бакалейщиками и лоточниками на местном рынке выступали, по наблюдениям Г. Астахова, местные арабы, то торговлей тканями «заправляли преимущественно индусы». Насчитывалось их в Ходейде около сотни. Почти все они были «уроженцами Сурата, мусульманами, и являлись агентами бомбейских фирм, связанных с ними через филиалы этих фирм в Адене». Если в Ходейде торговлю с внешним миром контролировали индусы, сообщает он, то в Сана’а’, в столице Йемена, таковая находилась в руках евреев.