Бернард Корнуэлл - Повелитель войн [litres]

И Этельстан тоже.

– Если ты ненавидишь норманнов и хочешь, чтобы Камбрия была энглийской, то зачем оставил Гутфрита королем в Эофервике?

– Ты его не любишь.

– Он негодяй.

Этельстан кивнул, потом снова сел, развернувшись ко мне лицом:

– Главный мой долг – это не убивать норманнов, хотя, видит Бог, я перебил бы всех до единого, будь на то Его святая воля. Мой главный долг – обращать их в истинную веру. – Он помедлил, давая мне возможность что-то сказать, но я промолчал, и король продолжил: – Мой дед учил меня, что рабы Божьи – это не сакс, не норманн, не англ, не дан, но все те, кто объединился во Христе. Посмотри на Ингильмундра: прежде норманн и язычник, ныне он христианин и верный слуга своего государя.

– И который встречался с Анлафом Гутфритсоном на острове Мён, – заявил я резко.

– По моему приказу, – тут же парировал Этельстан. – А почему нет? Я послал Ингильмундра к Анлафу с предупреждением, что, если он не перестанет алчно поглядывать на этот участок нашего острова, я сниму с него шкуру и пущу ее себе на седло. Полагаю, это было весьма своевременное предупреждение, ведь Анлаф, как мне известно, давно облизывается на Камбрию.

– Как и все остальные, – вставил я. – Включая тебя, государь.

– Но если язычники Камбрии обратятся, – продолжил Этельстан, – они будут сражаться за своего христианского короля, а не за какого-то языческого искателя приключений из Ирландии. Да, Гутфрит негодяй, но через него вершится милость Божья! Он дал согласие окреститься. Разрешил мне возводить бурги в Камбрии, ставить в них мои гарнизоны. В этих крепостях найдут приют храбрые священники, что примутся проповедовать необращенным. Он согласился, что Камбрией будут править два саксонских олдермена, Годрик и Альфгар, а их войска станут защищать наших проповедников. Язычники прислушаются к Гутфриту: он один из них, говорит на их языке. Я предупредил его, что если он хочет остаться королем, то должен отдать мне христианскую Камбрию. И только подумай, что случится, если Гутфрит умрет.

– Женщины вздохнут с облегчением.

Этельстан не удостоил мои слова вниманием.

– Пусть этот род правит в Ирландии, они верят, что их судьба – повелевать одновременно Дифлином и Эофервиком. Если Гутфрит умрет, Анлаф попробует захватить Нортумбрию. Заявит, что она принадлежит ему по праву наследия. Лучше уж терпеть пьяного дурака, чем сражаться с талантливым полководцем.

Я мрачно посмотрел на него:

– Почему просто не убить Гутфрита и не объявить себя королем? Почему не сказать, что Нортумбрии нет больше, что теперь это все Инглаланд?

– Потому что я уже король здесь, потому что это… – Этельстан топнул ногой по дерну, – уже Инглаланд! Гутфрит принес мне присягу, я его повелитель. Но если я избавлюсь от него сейчас, то навлеку на себя месть его ирландской семейки. А я подозреваю, что, как только ирландские норманны нападут с запада, Константин ударит с востока. Потом норманны Камбрии и даны всей Нортумбрии могут не устоять перед соблазном и примкнут к захватчикам. Даже валлийцы! Вопреки обещаниям Хивела. Они все нас ненавидят! Мы для них сайсы, они боятся нашей силы и хотят нас ослабить, а война со всеми нашими врагами будет куда более жестокой чем те, что вел даже мой дед. Не хочу, чтобы такое случилось. Мое намерение – утвердить в Нортумбрии порядок. Хватит с меня хаоса и кровопролития! Сохраняя на престоле Гутфрита и держа его на коротком поводке, я смогу превратить северных язычников в законопослушный христианский народ и убедить наших врагов, что Нортумбрия не место для амбициозных парней. Мне нужен мирный, процветающий христианский остров.

– Под началом у Инглаланда, – язвительно заметил я.

– Под началом Всемогущего Господа! Но если Богу угодно, чтобы самым могучим из государств Британии был Инглаланд, то так тому и быть – во главе будет Инглаланд.

– И в стремлении к этому ты питаешь надежду, что пьяный дурак обратит нас, язычников, в христианство? – В моем тоне по-прежнему сквозила издевка.

– И удержит в узде Анлафа, да.

– И ты посоветовал пьяному дураку потребовать с меня дань.

– Ты живешь на его земле, так отчего бы тебе не делать взнос в его казну? Почему ты должен быть освобожден от присяги ему? Беббанбург в Нортумбрии, разве не так?

Я был настолько потрясен предложением дать клятву верности Гутфриту, что утратил дар речи. Возмущение мое было, видимо, ясно написано на лице.

– Лорд Утред, ты что, выше закона? – строго спросил Этельстан.

– Гутфрит – это не закон, – отрезал я. – Давать ему дань? Это значит, что я буду платить за его эль и шлюх?

– Лорд Элдред будет командовать гарнизоном в Эофервике. Он позаботится о том, чтобы твое серебро расходовалось как надо. А что до клятвы, то она послужит примером для прочих.

– К черту прочих! – сердито рявкнул я, потом с вызовом обратился к нему: – До меня дошли слухи, что лорда Элдреда, – я почти выплюнул это имя, – сделали олдерменом.

– Это так.

– Олдерменом чего?

Этельстан замялся.

– Нортумбрии, – признался он наконец.

До этого мига я ему верил. Он говорил искренне и с чувством – продиктованным амбициями, да, но также с неподдельной верой в своего Бога. Но этот вместившийся в одно слово ответ был уклончивым, и я сурово накинулся на него:

– Олдермен Нортумбрии – это я!

Этельстан улыбнулся, снова обретая самообладание:

– Беззаконной стране требуется власть, а власть исходит от короля через его знать. Этот король, – он ткнул в золотой крест, висящий у него на груди, – решил, что Нортумбрии, если мы хотим ее укротить, мало одного олдермена. Лорды Годрик и Альфгар будут олдерменами на западе, а еще двое, ты и лорд Элдред, – на востоке. Но прежде, чем ты возразишь, вспомни, что я пришел сюда уплатить свой долг перед тобой.

– Лучшей платой будет, если ты оставишь меня в покое, – буркнул я. – Я стар, воевал еще за твоего деда. У меня есть добрая женщина, хороший дом, и больше мне ничего не нужно.

– А предположим, что я отдам тебе весь Вилтунскир?

Я молча в удивлении уставился на него. Он смотрел на меня в ответ, и казалось почти невероятным, что я растил его, защищал и даже любил, как сына. В нем читалась уверенность в себе, делающая Этельстана совсем непохожим на мальчика, которого я знал. Теперь он стал королем, и амбиции его простирались на весь остров Британия, а возможно, и дальше.

– Вилтунскир, – снова заговорил Этельстан, – это один из богатейших уделов в Инглаланде. Ты можешь получить его, а заодно и большую часть владений Этельхельма.

Я опять ничего не ответил. Этельстан Младший, олдермен Вилтунскира, был моим врагом и человеком, оспорившим право Этельстана на престол Уэссекса. Этельхельм проиграл и погиб, и богатства его отошли к королю. Богатства эти были огромными, и Этельстан отдавал мне большую их часть: обширные поместья, разбросанные по всем трем королевствам, крепкие дома, полные дичи леса, сады и пастбища, города с процветающей торговлей. Такое вот богатство только что предложили мне.