Бернард Корнуэлл - Повелитель войн [litres]

Расхаживая вдоль линии, он неожиданно свернул и побежал к прогалу, призывая своих следовать за ним. И они последовали. Первого из противников Торольф свалил ударом таким мощным, что Кровопийца отбил в сторону щит и разрубил шотландца от плеча до сердца. Торольф взревел, устремляясь вперед, но топор засел в ребрах жертвы, и копье ударило ему в бок. Норманн издал крик, перешедший в вопль, когда он споткнулся, и скотты набросились на него. То были воины из резерва, которых Константин расторопно отрядил заткнуть брешь. Замелькали мечи и копья, и Торольф Скаллагримрсон умер на берегу реки, в изрубленной и исколотой кольчуге, обагрив кровью камыши, растущие по краю бурливого потока. Шотландец, копье которого первым достало Торольфа, вырвал из руки убитого Кровопийцу и с такой силой обрушил его на щит следующего норманна, что тот кубарем полетел с обрыва к реке. Скотты забросали его копьями. Он скатился в воду, заалевшую от погрузившегося под тяжестью доспеха тела.

Последовавшие за Торольфом воины проворно отступили, и пришел черед скоттов издеваться и дразнить. Копейщик, убивший Торольфа, потрясал Кровопийцей, приглашая нас подойти и погибнуть.

Я шагнул к Эгилу.

– Этот ублюдок мой, – прорычал Эгил.

– Мне жаль.

– Он был хорошим братом. – В глазах у Эгила стояли слезы. Потом он извлек меч, Аддер, и указал на шотландца, размахивающего секирой Торольфа. – И этот человек – мой.

Большой барабан, скрытый за спинами людей Анлафа, заговорил в новом, ускоренном ритме, и раздался могучий рев. Норманны Анлафа двинулись вниз по склону.

Норманны издавали боевой клич и шли нестройной толпой. Многие являлись ульфхеднар и считали себя неуязвимыми. Они верили, что посредством своей ярости и жестокости способны рассеять отряд западных саксов на левом крыле Этельстана. Я не знал, что Этельстан переместился на этот фланг и принял командование уэссекцами. Увидев, что норманны перешли в атаку, король приказал отходить.

Это один из самых сложных маневров, что могут выпасть на долю полководца. Чтобы «стена щитов», отступая, не рассыпалась, требуется дисциплина. Делая шаг назад, воины должны следить, чтобы их щиты соприкасались, и все это время они видят, как на них накатывается визжащая орда. Но западные саксы были в числе лучших наших людей, и до меня доносился голос, повинуясь которому они шаг за шагом пятились. Тем, кто оказался ближе к ручью, мешал овраг. Пространство сужалось, и воины с фланга перестраивались, образуя еще одну шеренгу позади третьей. По мере медленного отступления боевая линия войск Этельстана принимала форму лука. Потом, отойдя шагов на двадцать, уэссекцы остановились, заклацали щитами, выравнивая строй, и тут норманны врезались в них. Атака получилась хаотичной, самые отважные первыми добрались до западных саксов. Они мчались прыжками, словно рассчитывая с разгона проскочить через ряды врага, но их встретили копья и сомкнутые щиты. Уэссекцы не дрогнули. Наступление норманнов разбудило остальную линию Анлафа, она двинулась вперед, и битва возобновилась: снова послышались звон клинков и стук щитов, раздались крики. Чернощитники Страт-Клоты подбирались к моим людям, скотты оттаскивали мертвецов, расчищая себе путь. Руководил ими воин с секирой Торольфа.

– Ублюдок, – рыкнул Эгил.

– Стой! – крикнул было я, но Эгил уже ушел, выкрикивая своим приказ расступиться.

Шотландец заметил приближение противника. По лицу его пробежала тень тревоги, но потом он издал боевой клич, выставил крашенный синим щит и замахнулся секирой на Эгила, выскочившего из нашей первой шеренги.

Болван был тот шотландец. Он, похоже, чаще орудовал мечом и копьем, секира была для него непривычным оружием, и он нелепо взмахнул ею в расчете грубой силой удара сбить в сторону щит Эгила. Тот резко остановился, отклонился назад, секира пролетела мимо, и пока шотландец отчаянно пытался справиться с ней, Эгил нанес укол. Аддер вонзился скотту в живот, тот согнулся от боли, и Эгил впечатал ему в лицо украшенный изображением орла щит. Потом провернул меч, дернул вверх и высвободил, выпуская из раненого кишки. Те вывалились прямо на труп Торольфа. Секира упала в реку, а Эгил снова и снова заносил Аддер, изрубив умирающему голову и плечи, пока один из норманнов не оттащил его, так как скотты шли отомстить за своего.

– Чувствую себя бесполезным, – буркнул я.

– Предоставь это молодым, – терпеливо возразил Финан. – Ты их к этому готовил.

– Нам нужно сражаться!

– Если дойдет до стариков, значит дело совсем плохо. – Ирландец повернулся посмотреть на западных саксов Этельстана. – Держатся молодцом.

Западные саксы продолжали пятиться, но сохраняя порядок, загибая линию и увлекая за собой мерсийцев из центра. Анлаф, по моим расчетам, уже праздновал победу. Его превосходящие числом силы не прорвали «стену щитов» Этельстана, но заставляли ее отступить, и вскоре она окажется прижатой к более крупному из потоков. Я видел Анлафа: он скакал на громадном вороном, приказывая своим наступать по всей линии. Он обнажил меч и ткнул им в нашу сторону, его уродливое лицо было перекошено от ярости. Он верил в победу и что его план работает, но требовалось еще сломить нас. Анлаф подъехал к Константину и крикнул что-то, чего я не мог разобрать из-за шума битвы, но Константин пришпорил коня и отдал приказ своим людям.

Те снова двинулись вперед. Теперь на кону стояла гордость. Кто первым сломит наш строй? Норманны крушили левый фланг и центр Этельстана, а скотты пытались доказать, что не уступят воинам Анлафа. Домналл проложил себе путь в первую шеренгу с секирой в руке и повел атаку против Эгила, тогда как принц Селлах шел против моих людей. Воины Селлаха наскакивали с криком. Некоторые из них угодили в ямы, другие напирали сзади и спотыкались о трупы, но шотландцы шли, опустив копья и размахивая топорами. Я бросил еще один взгляд на западный гребень, ничего не увидел и отправился на помощь своим воинам. Берг, руководивший левым моим крылом, командовал крепче держать щиты, но в скоттах бурлила ярость, делавшая их ужасными. Я видел, как упал Ролла с раскроенным секирой шлемом. Видел, как Селлах прорывается в брешь и убивает Эдрика, бывшего некогда моим слугой, а за Селлахом проникают другие. Окровавленный меч принца нацелился теперь на Осви; тот принял удар на щит и нанес укол саксом, но клинок уперся в щит Селлаха. Сын Константина был опьянен яростью боя. Он двинул Осви щитом, опрокинув на спину, и проревел вызов воинам в третьей шеренге. Один из них рубанул секирой, Селлах отбил ее мечом, потом сделал выпад, стараясь достать Беорнота, но тот отвел клинок саксом, и шотландец снова пустил в ход щит. Осви удалось каким-то чудом подняться, правую его ногу достало копье. Селлах завел меч для следующего укола. Его яростная атака сыграла роль «свиного рыла», которое вклинилось в мой строй на две шеренги. Принцу оставалось одолеть Беорнота, и он окажется в тылу нашей линии, а следом за ним хлынет множество бойцов. «Стена щитов» будет пробита, битва проиграна, и Селлах понимал это.