Борис Акунин - После тяжелой продолжительной болезни. Время Николая II

Осенью разваливается португальская монархия. Королевская власть рухнула за два дня, без сопротивления. Мануэль II бежал, в Португалии установилась республика.

В следующем месяце началась революция в Мексике. Режим «порфириата» — тридцатилетнего правления диктатора Порфирио Диаса — был свергнут после очередных сфальсифицированных выборов. В стране начался период политической нестабильности, который перерастет в затяжную гражданскую войну.

В России продолжается рост промышленности и сельского хозяйства. Безработица фактически отсутствует, средняя зарплата рабочих понемногу растет (по данным фабричной инспекции — на 20 %), поэтому забастовочное движение почти замирает.

Либералы сражаются в парламенте со Столыпиным, революционеры или уехали за границу, или томятся в тюрьмах и ссылках.

В ноябре произошла «Зерентуйская трагедия» — инцидент в Зерентуйской каторжной тюрьме.

Новый начальник проявил служебную инициативу: следуя духу эпохи, велел обращаться с политическими заключенными так же, как с уголовниками. Двое революционеров были высечены. В знак протеста остальные политические предприняли массовую попытку самоубийства. Кто-то перерезал себе вены, кто-то устроил самосожжение. Погиб (отравился морфием) знаменитый Созонов, за убийство министра Плеве приговоренный к бессрочной каторге.

Известие о случившемся вызвало бурю общественного возмущения. Левые депутаты попытались добиться от Думы каких-то действий, но правое большинство отклонило запрос. Тюремный начальник остался на своей должности.

В интеллигентской среде, особенно среди молодежи, растет ощущение безнадежности, бессилия против полицейского произвола, что порождает эпидемию самоубийств — в особенности среди студентов и даже гимназистов. По статистике, почти половине самоубийц не было и двадцати лет. После маниакального возбуждения общество — вернее Общество — провалилось в депрессию.

Петербургское телеграфное агентство сообщает скорбную весть

В Петербурге проводы Льва Толстого, умершего в ноябре, вылились в огромную траурную демонстрацию. Казалось, что русская интеллигенция пришла на собственные похороны.

Пользуясь тем, что стабильность восстановлена и ситуация в стране полностью контролируется, правительство перестало либеральничать с Финляндией, парламентские эксперименты которой шли вразрез с общеимперским политическим курсом. В июне автономия Великого княжества вновь урезана. После недолгого затишья «финляндский» вопрос опять обостряется.

Теперь революция произошла в Китае. Монархия, просуществовавшая по меньшей мере 2 000 лет, сменилась республикой. Китай вышел из спячки и больше в нее уже не вернется. Самая населенная страна планеты на десятилетия погрузится в хаос.

Закончилась спокойная жизнь и в Европе, где произошло два серьезных кризиса, едва не вылившиеся в большую войну.

Весной французы оккупировали марокканскую столицу. В ответ германцы ввели в порт Агадир свою эскадру. Встревожился Лондон — немцы могли получить базу в опасной близости от британского Гибралтара. Премьер-министр Ллойд-Джордж объявил, что правительство ее величества никогда на такое не согласится. Несколько месяцев ситуация находилась на грани войны, но в Берлине решили, что время для нее еще не настало. В конце концов кайзер согласился «уступить» Марокко в обмен на часть французских колониальных владений в Конго.

Агадирский кризис еще не завершился, когда в разделе Северной Африки решила поучаствовать и Италия. В сентябре она высадила экспедиционный корпус в Ливии, которая являлась частью турецкой империи. Началась итало-турецкая война, которая будет происходить не только на суше и на море, но и — впервые — в воздухе, с применением авиации и дирижаблей. Война продлится год и закончится победой итальянцев.

Из «мирных» событий самым ярким было завершение международного «полюсного соревнования». Человечество добралось и до Южного полюса. К нему одновременно двигались две экспедиции, норвежская и британская. Группа Роальда Амундсена достигла самой южной точки планеты на 12 дней раньше — и сумела вернуться обратно. Группа лейтенанта Роберта Скотта не только упустила первенство, но и на обратном пути погибла. На Южном полюсе тоже ничего кроме снега не обнаружилось.

Для России год был нервным.

Он начался с введения дисциплинарных мер против самой проблемной для правительства части общества — студенчества. Министр просвещения Кассо издал приказ с длинным названием «О недопущении в стенах высших учебных заведений студенческих собраний и вменении в обязанность полицейским чинам принимать быстрые и решительные меры против них».

Установление полицейского контроля над студенческой жизнью, разумеется, вызвало возмущенную реакцию, однако в суровых условиях столыпинского режима былого размаха протестные акции не достигли. На территорию Московского университета при первых же признаках волнений ввели полицию.

Среди либеральной профессуры возникло массовое движение демонстративных увольнений. Ушло в отставку руководство Московского университета, этому примеру последовали сотни преподавателей по всей России. Выиграл от этого только режим: на место ушедших лекторов поступили другие — может быть, менее квалифицированные, зато неконфликтные.

«Еврейский» вопрос чрезвычайно воспалился из-за киевского «дела Бейлиса». Официальные лица, газеты и судебные власти всерьез спорили, используют ли евреи кровь православных детей для своих обрядов. Народ внимал, над страной витал дух погрома.

В Финляндии после принятия (в октябре) закона о том, что тамошние юноши должны исполнять воинскую повинность на общероссийских основаниях, наблюдался резкий рост сепаратистских настроений.

По «империалистической» линии Россия произвела два демарша — успешный и неуспешный.

Черносотенная газета пугает читателей

Успешным было введение войск в китайскую провинцию Монголию, где после революции стало неспокойно. Предлог был обычный для колониальных держав — защита своих подданных. Ни Франции, ни Германии, ни России, кажется, даже не приходило в голову, что можно просто эвакуировать своих граждан из опасной зоны.