Иван Никитчук - Мятущаяся Украина. История с древнейших времен

Гетман Хмельницкий торопился с армией к Збаражу, прибыл туда 25 марта на рассвете, застав там стотысячную польскую армию под командованием старого Коронного гетмана Яремы Вишневецкого, самого лютого врага казаков, со многими молодыми генералами и другими чиновниками, собранными чуть ли не со всей Польши. Польская армия стояла уже в боевых порядках, когда к ней приблизился Хмельницкий. На счастье гетмана, из-за ошибки польских военачальников в первые ряды боевой линии были выставлены молодые солдаты, необученные, только что призванные в армию, которые только умели стоять и держать мушкеты, а старые и опытные были построены во второй линии, очевидно, с тем расчетом, чтобы удерживать первую линию на своем месте. Но именно это и стало причиной губительной развязки для поляков. Казацкая армия была построена в три фаланги, состоящих из пехоты и спешившейся конницы. Два конных отряда шли по флангам, а корпус пехоты и конницы шел сзади резервом. Один фланговый отряд занял сразу высоты, оставленные поляками напротив их фланга. Фаланги казаков шли тихо, несмотря на пушечную стрельбу противника и стрельбу из мушкетов. Приблизившись к передовым вражеским линиям, казаки открыли тоже стрельбу из пушек и мушкетов с большим успехом и поражением передовых линий, которые неожиданно смешались и подались назад. Поднятый казаками крик усилил их страх, и они, отступая спиной, а потом совсем повернувшись, начали бежать, смешали вторую линию и почти собой ее завалили. Казацкая пехота, ускорив шаг, напала сразу на вторую линию и, не дав ей построиться и освободиться из толпы убегающих, ударила по ним пиками. Убийство продолжалось несколько часов с невероятными потерями для польского войска. Они, не имея времени набивать мушкеты, спасались бегством, опрокидывая друг друга. Казацкая конница, пользуясь той же сумятицей, ударила убегающего врага с флангов, и ей только и оставалась, что рубить и колоть поляков, убегающих в панике. Наконец, они спрятались в городе, оставив на месте весь обоз с огромными грудами мертвых и всей артиллерией – 57 пушек со всем снаряжением. Тела мертвых несколько дней свозили далеко за город и там их хоронили для того, чтобы исключить вонь и вредные испарения. Всего было похоронено 19 373 поляка при минимальных потерях казаков. Среди убитых поляков было много чиновников и знатной шляхты, которых похоронили отдельно, самого Вишневецкого, тяжело раненного в бедро, отнесли в город на солдатском плаще.

Хмельницкий хотя и знал, что в городе артиллерии и запасов почти не было и поэтому штурмовать город очень удобно, но знал он при этом и то, что запаса продовольствия на такое количество людей, которых осталось в городе, хватит ненадолго, поэтому решил город держать в осаде и уморить поляков голодом, а своих воинов сберечь для дальнейших битв. Поэтому, сжегши форштадт вокруг города, замкнул его со всех сторон, а против ворот и всех проходов устроил редуты, укрепленные артиллерией и сильной охраной.

Между тем, после 1 июня, стали возвращаться в армию отдельные корпуса казаков, и первый из них, полковник Небаба, доложил гетману, что князь Радзивилл с войсками литовскими числом 80 000 человек, переправившись через реку Припять возле города Лоева, предварительно разрушенного им, Небабой, нападал на его корпус своими авангардами 4 раза. Но он всегда их отбивал и наносил армии Радзивилла на переправах рек и при других маневрах значительные потери, особенно много перетопил их обозов с запасами в Припяти. Однако, не имея сил противостоять такому множеству войск, отклонился от него возле Киева, а Радзивилл начал осаду Киева и сжег его нижний форштадт, называемый Подолом. Генеральный есаул Богун, прибыв с корпусом от Слуцка, докладывал, что он, пройдя с корпусом до Бреста, разрушил этот город и местечки Вишницу, Бобр и другие. После многих стычек с поляками вернулся в город Слуцк и обнаружил возле него в таборах и по селам много отрядов польских войск, перебил их несколько тысяч, а остальных загнал в город, забравши, как добычу, все их обозы, запасы и много верховых и вьючных лошадей. Осаждать город не стал из-за многочисленности войск польских в этом городе, насчитывающих до 100 тысяч и в связи с приближением войск короля, который спешит к Збаражу с регулярным войском и гвардией.

Гетман Хмельницкий после донесения Богуна сразу выступил с главным войском навстречу королю и его армии, а при Збараже оставил писаря Кривоноса с сильным корпусом. Через два дня дороги от Збаража Хмельницкий узнал, что армия короля с самим королем уже недалеко от него. Он, выбрав удобное место при местечке Зборове, подготовил свои войска для битвы, умножив пехоту свою спешенными казаками, поставив ее тремя фалангами в широкую линию, а в интервалах между фалангами и их флангами установил мощные батареи, обведенные глубокими и широкими рвами.

Фланги линии примыкали один к болоту и к нему проведенному рву, а другой – к лесу, также окопанному на значительное расстояние. Линия пехоты была растянута и укреплена, чтобы враг многочисленностью своею не мог ее окружить. Сзади линий, в самой середине, оставлен резерв из пехоты и конницы, который мог вмешаться в бой в слабых местах. Значительная часть лучшей конницы была поставлена спереди линии на ее левой стороне за лесом, и ее командирам был отдан приказ: как только польская армия пройдет мимо них и приблизится к пехоте казацкой линии, то сразу сделать рассыпную атаку конницей во фланги и тыл вражеской армии, тем самым рассеяв ее внимание и осторожность, чтобы она, считая себя атакованной со всех сторон, не могла прорваться за линию. Кроме этого, всем воинам Хмельницкий сделал краткое, но очень важное напутствие, доказывая, что от нынешней битвы зависит счастье и несчастье наше и нашей всей родины, в которой отцы, братья и дети наши протягивают к нам руки, моля об освобождении от позорной и тиранской польской власти, а мертвые наши, убитые и замученные поляками, призывают нас самим богом и верой в него, поляками униженной, требуют праведной мести за кровь их, поляками пролитую и всегда униженную. Но при этом гетман строго наказал всему воинству своему, чтобы никто во время боя не отважился занести руку убийцы на короля и коснуться его, как особы священной, то есть помазанника божьего, а при всяком случае оказать ему уважение.

Среда 17 июня 1649 года является тем славным днем, который стал знаменательным в истории Малороссии. В этот день решился вопрос об освобождении народа Малороссии от польского ига, и он заложил камень новой эпохи этого народа.

Перед восходом солнца многочисленная польская армия стала в пределах видимости казацкой армии. Она своей многочисленностью напоминала грозную тучу, что закрывает горизонт и делает невидимым солнце. Ее всадники, блистая оружием и богатым убранством, представляли собой яркую молнию, разрывающую ночную темень, а от многочисленной конницы поднималась пыль вихрями до самих туч и закрывала видимость, опускаясь на землю. Гетман, разъезжая непрерывно по своим фалангам, приказывал не торопиться стрелять, а подпустить врага как можно ближе, несмотря на его стрельбу и нетерпение. Но, как только он приблизился к линиям войска, началась неожиданно стрельба из пушек и мушкетов казацких, а спрятанная конница начала рассыпную атаку на фланг и тыл вражеский. Гром стрельбы с обеих сторон и дымовая завеса, создавшаяся от непрерывной стрельбы, на долгое время скрыла момент решения битвы. Наконец крик, который возник внутри польской армии, дал знать, что новобранцам приказывают не отступать из линии, которая во многих местах разорвала свой фронт и образовала в нем большие интервалы, перемешав и приведя в беспорядок старых вояк. Заметив это, гетман выслал в слабые места врага одну фалангу своей пехоты с частью конницы, взятых из резерва. Пехота, ударив на состоявшего в беспорядке врага пиками, сразу обратила его в бегство. Враг, что намеревался окружить высланную пехоту, был встречен казацким резервом и вынужден был также бежать, а потом и армия польская, сначала подаваясь постепенно назад, наконец совсем побежала в замешательстве. Гетман, оставив на месте боя из осторожности одну только фалангу, велел всему остальному войску гнать врага. Гибель поляков была страшная и повсеместная. Вся конница, которая только что совершила рассыпную атаку, нападала на убегающего врага целой лавой или фронтом, и он, будучи в расстройстве, не мог стоять и обороняться против пик, спасался бегством. Сам король несколько раз был окружен казаками, но к нему никто не прикасался и оружия на него не наставляли, пропускали с уважением. Король бросил от себя в одну ватагу казаков кошелек с деньгами, в другую – золотые часы ее командиру, который, принимая их, снял с себя шапку, заверив короля, чтобы он ехал спокойно и ничем не тревожился, ибо никто его не тронет, все казаки уважают его, как особу священную. Король, вздохнувши и поднявши руки, проговорил казацкому старшине: «Как меня обманули мои подхалимы и льстецы, которые называли вас, казаков, грубыми варварами. Наоборот, я вижу благородных воинов и великодушных христиан».