Александр Прасол - Сёгуны Токугава. Династия в лицах [litres]

Таким образом, первоначальный курс Ёсимунэ на переход к внесудебным соглашениям удалось утвердить жёсткими административными мерами, но этот успех правительства негативно сказался на исполнении долговых обязательств и привёл к расширению силовых методов как в выбивании долгов, так и в уходе от их выплаты. Утвердившаяся при восьмом сёгуне практика снижения нагрузки на судебные органы отчасти сохранилась и в современном судопроизводстве – японские суды не принимают к рассмотрению гражданские иски, если ущерб не превышает шестисот тысяч иен (около шести тысяч долларов США). Считается, что такие споры должны решаться во внесудебном порядке, с привлечением разного рода посредников.

Тяжёлым испытанием для современников Ёсимунэ стал голод 1732–1733 годов ( Кёхо дайкикин ), один из трёх самых крупных за всю эпоху Токугава. В результате неблагоприятных погодных условий в конце 1731 – первой половине 1732 года наводнения и размножившаяся в аномальном количестве саранча уничтожили большую часть урожая в сорока шести княжествах, расположенных в районе Тюгоку к западу от Киото. В тот год удалось собрать лишь четверть от обычного урожая, и осенью в обширном регионе разразился жестокий голод. Чтобы избежать наказания, местные власти всеми способами занижали уровень бедствия и сообщили о гибели двенадцати тысяч человек, но в действительности число жертв было в десятки раз больше. Согласно хронике Токугава дзикки , голод охватил территорию с населением в два с половиной миллиона человек, из которых девятьсот семьдесят тысяч умерли. Правительство отправило в район бедствия запасы риса, а местным даймё и хатамото предоставило денежные займы. В следующем году ситуация с продовольствием более или менее нормализовалась, но последствия голодной зимы 1732–1733 годов сказывались ещё долго.

Бегство от голода

Следующим летом в Эдо решили организовать общегородскую поминальную службу – помолиться о душах погибших и попросить богов об избавлении от таких бедствий в будущем. А чтобы боги обратили внимание на молитвы, возле моста Рёгоку на реке Сумида устроили небольшой фейерверк. Посмотреть на него пришли тысячи горожан. Праздник получился массовым, зрелищным и всем очень понравился. Его повторили на следующий год, и с тех пор он стал традиционным. Сегодня он известен как Большой фейерверк на реке Сумида ( Сумидагава ханаби тайкай ), один из трёх крупнейших токийских фестивалей, который устраивается в последнюю субботу июля и собирает до миллиона зрителей – почти столько же, сколько проживало в Эдо в 1733 году. Этот праздник, организованный восьмым сёгуном Токугава, заложил новую традицию: сегодня фейерверки организуются едва ли не в каждом крупном городе страны, но – как в 1733 году – только летом и только рядом с водой, у реки или у моря. Фейерверк в Японии – сугубо летнее мероприятие; в отличие от остального мира японцы на Новый год фейерверков не запускают.

Ко времени правления восьмого сёгуна страна уже почти полтора столетия жила мирной жизнью. За это время накопилось множество новых законов и правил для всех сословий. Крупнейший японский реформатор XVIII века, каковым считают Ёсимунэ, не мог пройти мимо столь важного аспекта общественной жизни. Законов и распоряжений было издано великое множество, а вот с их систематизацией дело обстояло не очень. Восьмой сёгун решительно взялся за дело и ликвидировал и этот пробел. Начал он с собственного правления. В 1742 году правительству было приказано свести воедино все его личные законодательные инициативы и по мере необходимости дополнить их новыми законами, соответствующими духу времени. Всего таких актов набралось сто три, поэтому этот сводный документ иногда называют Кодексом ста статей ( осадамэгаки хяккадзё ). Из судебных новшеств восьмого сёгуна следует выделить отмену самых жестоких пыток и наказаний (вырывание ноздрей, отрубание пальцев, опускание в кипящее масло и т. п.), усиление мер по профилактике преступлений и установление годичного срока давности для уголовных наказаний: если преступника не могли разыскать в течение года и за это время он больше не нарушал закон, то освобождался от ответственности. При Ёсимунэ были впервые введены сроки для отбытия второго по тяжести наказания, ссылки на удалённые острова. До 1742 года она была пожизненной, теперь же преступникам стали назначать срок, и у них появилась возможность вернуться домой после его отбытия. Отменив самые суровые наказания, восьмой сёгун в то же время усилил борьбу с нелегальной проституцией и азартными играми, приравняв их к тяжёлым преступлениям – за участие в играх и их организацию стали наказывать ссылкой на острова, чего раньше не было. Но тех, кто вконец проигрался, могли простить, если они сообщали властям о действующих игорных заведениях. Также были ужесточены наказания за двойные самоубийства влюблённых ( синдзю ), очень популярные в то время. В случае если попытка оказывалась неудачной и влюблённые оставались живы (что бывало довольно часто), их на три дня выставляли к позорному столбу, а затем казнили. Кроме своих собственных законов Ёсимунэ распорядился свести воедино все письменные распоряжения, изданные сёгунами Токугава за последние сто двадцать восемь лет, начиная с 1615 года. К тому времени их набралось более трёх с половиной тысяч.

Фейерверк

Составленный таким образом свод законов был разослан руководителям магистратов и других учреждений бакуфу на места с распоряжением изучить и руководствоваться при принятии решений. Тексты надлежало бережно хранить и передавать преемникам вместе с должностью. Вслед за Конфуцием Ёсимунэ считал, что подданным необязательно знать содержание законов, достаточно выполнять все распоряжения власти, поэтому чиновникам было приказано хранить тексты уложений под замком.

Битьё палками

Борьба за общественный порядок и нравственность привела к тому, что при Ёсимунэ Эдо жил по законам военного времени: с наступлением темноты входные ворота городских кварталов и усадеб запирались, по улицам могли ходить лишь ночные сторожа и пожарные патрули. Будучи сторонником экономии средств и рационального ведения хозяйства, восьмой сёгун резко сократил число театральных и уличных представлений, пышных выездов и увеселительных мероприятий в замке, его примеру последовали провинциальные даймё . Городская жизнь стала по-военному строгой, серьёзной и упорядоченной.