Николай Иваницкий - Земля Тиан

— Ну, ничего, — сказал он, — я все уладил. Да вот и дамы…

Все встали.

— Позвольте представить вам моих друзей, Елена Николаевна, — засуетился Коля. — Павел Александрович Дорогов, скрипач-Паганини… А это — Валериан Платонович Тенишевский. Он считается пианистом… Тася, Маруся…

Все снова сели. Коля заказал лимонад и лед.

Крашеная блондинка, Маруся, держалась свободно, очевидно, привыкшая к мужскому обществу, Тася, стройная, немного широкоплечая девушка лет восемнадцати с густыми белокурыми волосами и размашистыми, резко подкрашенными бровями — заметно стеснялась.

Елена испытующе оглядела новых знакомых.

— Вы служите здесь или только проездом? — спросила она.

— Мы собрались провести лето в Кулине и заглянули в Ханькоу на короткий срок, посмотреть, — без особого энтузиазма соврал Дорогов. Ему надоело уже это постоянное «инкогнито», к сохранению которого его принуждали обстоятельства. — А вы? Я слышал, вы направляетесь куда-то на запад?

— Мы едем в Гуй Ян, — сказала Елена, — на гастроли.

— Это очень интересно, — вставил Тенишевский, — я сказал бы, даже оригинально.

— Очень интересно, — заговорила Маруся, — поедем на шаландах, нас будут фотографировать, угощать обедами, делать нам подарки! Знаете, серебряные вазы? У китайцев всегда так. Потом привезут назад в Шанхай и снимут для кинематографа. Вы подумайте только! Кино — это моя мечта.

Тася тянула лимонад через соломинку и молчала.

— А вы, Тася, тоже о кино мечтаете? — обратился к ней Коля.

Она вскинула на него большие серые глаза.

— Нет, я не мечтаю о кино. Я куплю себе в Квей Янге золотые браслеты. Говорят, там золото дешево.

— Меня очень интересует цель вашей поездки, — снова обратился Дорогов к Елене. — Ведь Гуй Ян — это очень далеко.

Она опять внимательно посмотрела на него.

— Да, двенадцать дней пути отсюда. По реке.

У ворот пронзительно закрякал автомобиль.

Коля шумно поднялся.

— Господа, машина подана. У нас мало времени, уже без четверти двенадцать. Поехали!

Они тронулись к воротам. Возле автомобиля Тенишевский улучил минуту.

— Пока что — туманно. Они как будто сами ничего не знают.

— Порасспроси еще хорошенько девушек, а я поговорю с Зубовой, — отвечал Дорогов. — Может быть, еще добьемся толку.

— О'кей!

За ужином девушки развеселились. Танцевали попеременно с Колей и Те-нишевским, смеялись Колиным шуткам. Валериан Платонович все время ловко подъезжал к ним с вопросами. Но то, что они отвечали, сначала ставило его в тупик, потом просто начало смешить. О «Квей Янге», куда они направлялись «по приглашению главного генерала» и о дороге туда, девушки рассказывали какую-то ни с чем не сообразную чепуху. Обе они, и Тася и Маруся, вполне были примитивны и никак не образованны. Маруся еще довольно бойко объяснялась на американском жаргоне, а Тася и по-русски говорила с неожиданными и грубыми ошибками. Ясно было, что даже самый простодушный человек таким «агентам» ничего бы не доверил.

Разговор Дорогова с Еленой был более интересен. Павел Александрович не танцевал, а Зубова за два часа только один раз встала и нехотя прошла с Колей круг вальса. От нее Дорогов услышал, что труппа едет в Гуй Ян по приглашению китайского сановника на гастроли, что контракт подписан на четыре месяца через солидного театрального агента и жалование вполне достаточное. Сам этот агент находится в настоящее время здесь, в Ханькоу, по каким-то своим другим делам, но живет в том же отеле, где и все они, и мимоходом устроил им здесь ангажемент в театре «Виктория». Сам хозяин, некто Лю, уже давно уехал в Чан Ша и труппа догонит его там.

Почти все это было уже Дорогову известно от Коли, а большего она говорить или не хотела, или не знала сама.

Когда в два часа ночи, проводив своих дам до отеля пешком, они прощались, дело их не подвинулось вперед ни на шаг…

Коля, порядком «намокший», спать идти не пожелал. Не найдя себе попутчиков, он махнул рукой и, пообещав завтра зайти за паспортами, один отправился на рикше в «каботажное плавание», как он выражался, то есть в известный уже читателю «Голливуд».

Дома Валериана Платоновича и Дорогова ждали не только крупные новости, но даже разъяснения всего положения полностью. На столе лежал плотный серый конверт, адресованный крупным, размашистым почерком Зайков-ского.

«Дорогой Валериан Платонович, — писал доктор, — я спешу сообщить вам чрезвычайно важные известия: во-первых, несколько дней тому назад в квартире моей случился пожар. Причины неизвестны и разрушения незначительны. Библиотеку всю удалось спасти, но портфель с известными вам документами исчез. Правда, самый важный из них, хранившийся как вы знаете, в другом месте, остался цел, но люди, захватившие портфель, все же получили существенное понятие о том, где следует искать то, что им надо.

Вторая новость получена мною от одного из моих китайских друзей в Гонконге в ответ на мой запрос. Через гонконгскую таможню прошла известная вам также машина, которая в разобранном виде направляется в глубь Китая, а неделю тому назад оттуда же выступила на северо-запад небольшая ботаническая экспедиция под английским флагом. Обращаю ваше внимание: моему китайскому другу удалось случайно выяснить, что в составе этой экспедиции — два горных инженера.

Хеддльсбюри, у которого я вчера обедал, сообщил мне еще одно неприятное для вас известие… Он испытывает в настоящее время серьезные денежные затруднения и вынужден отложить вашу поездку до будущей весны. Об этом вы, вероятно, уже знаете, так как сэр Арчибальд говорил мне, что уведомил Вуда.

Сопоставьте, Валериан Платонович, все это и выводы будут ясны сами собою. Но не падайте духом, а постарайтесь принять практически правильное решение. Я со своей стороны все время стремлюсь вам помочь.

Мой привет Павлу Александровичу.

— А? — воскликнул Тенишевский. — Ты понимаешь? Он связал нас этим дурацким контрактом, выкрал у Зайковского документы и снарядил своих собственных инженеров из Гонконга. Русские, мол, ослы останутся с носом! А? Черта с два!.. Черта с два!..

Он швырнул письмо на стол и заходил по комнате.

— Что же ты думаешь делать? — спросил Дорогов. — Хеддльсбюри действительно хитро поступил. Контракт с огромной неустойкой. Ты сделал сегодня жест, объявил Вуду, что нарушаешь договор, но… как же быть дальше? Платину они вряд ли найдут, так как искать ее там, где она есть, ни одному горняку не придет в голову. В этом Хеддльсбюри ошибся. Но нам с тобою от этого не легче.

— Едем дальше, — сказал Тенишевский, останавливаясь перед Павлом Александровичем, — во что бы то ни стало надо ехать дальше!